Дизайнер кумандинской одежды Галина Елбаева рассказала о том, как элементы этномоды проникают в жизнь и почему в национальном костюме меняется самоощущение.

Галина Елбаева заявила о себе как этнодизайнер-реконструктор, когда вышла на пенсию. Сейчас ее коллекции показывают на этнодефиле и других мероприятиях. По эскизам мастерицы собирают кумандинские накосники студенты. А сама Галина Елбаева выходит в свет в необычных платьях, в которых традиционные кумандинские элементы органично вписаны в современный стиль. Сегодня Галина Елбаева – гостья нашей рубрики «Интервью недели».

– Галина Николаевна, как вы начали шить кумандинские национальные костюмы? Что вас сподвигло?

– Вообще, я по профессии техник-технолог мебельного производства. Я 1956 года рождения, когда вышла на пенсию, тогда и занялась национальной одеждой. Подтолкнул меня к этому один случай: в Москве, где я проживала с молодости, проходила выставка-ярмарка «Сокровища Севера», туда приехала группа кумандинцев, и я была приглашена на это мероприятие. Меня тогда поразило дефиле. Я увидела хантыйские, чукотские, ненецкие и других народов костюмы, на показе рассказали также, какие материалы были использованы для коллекции, о том, кто был мастер, как создавались эти вещи.

В группе была моя золовка Наталья Арсентьевна Глухова. Она мне говорит: «А что ты на пенсии сидишь, попробуй пошей».

Шить люблю. В Бийске, где прошла моя юность, в семидесятые годы ничего купить в магазинах нельзя было, тем более под мой рост – 1 метр 50 сантиметров, 44-й размер одежды. Мне и сейчас-то не так просто подобрать одежду, а тогда ничего не было вообще. Если и покупала что-то в магазинах, то обязательно под мои стандарты перешивала. Например, в студенчестве хотелось куда-то пойти, красиво выглядеть – ночь посижу, но для себя пошью, чтобы сидела вещь хорошо.

Но, знаете, это не что-то уникальное, тогда очень многие так делали. И у нас в семье все умели шить. Я родилась в тайге, у меня в семье еще две сестры и брат. Так вот мама нас всегда обшивала, мы самые нарядные ходили в нашей деревне, мы выросли в поселении, где проживали староверы-кержаки, кумандинцы, русские. Все жили заимками. Рассказывала мама, что, когда она выходила замуж, ни у кого на окнах не было тюля, только занавесочки. Время послевоенное, бедное, так мама сама тюль крючком связала, соседи еще удивлялись, а что это у нее на окнах висит. В подростковом возрасте мы перебрались в Бийск, причиной стало отсутствие в нашей деревне школы, она была  только до 4-го класса. Мама была категорически против интернатов, так что отец, скрепя сердцем, бросил пасеку, лесничество, и мы переехали. Но, знаете, с машинкой мама и в Бийске не расставалась.

И уже в подростковом возрасте мы с сестрами столько тканей перепортили, мама, конечно, была недовольна, но учила нас шить после работы. Так с этим знанием я и прошла по жизни. В общем, предложила мне золовка попробовать пошить национальные кумандинские костюмы, я и согласилась. Вначале сшила себе национальный костюм, потом создала коллекцию, которую представила на «Сокровищах Севера». Так и пошло. В 2012 году состоялся мой первый показ, я стала лауреатом фестиваля и получила награду как лучший мастер. Это, конечно, вызвало большую эйфорию, стало стимулом для дальнейшего творчества.

– Где вы брали информацию о национальной кумандинской одежде?

– Нас, кумандинцев, совсем немного. Стала думать, с чего начать? К сожалению, к тому моменту очень много было утрачено. Поэтому, когда я взялась за создание первого костюма, то стала спрашивать у соплеменников старого поколения. Моими информантами становились люди, которые были рождены либо до Великой Отечественной войны, либо после нее, то есть это поколение индустриализации, очень многих вещей мои собеседники уже не застали. Но по крупицам все-таки что-то удалось собрать, выяснить, какой крой использовали, из какого материала шили вещи. Помогла мне моя двоюродная сестра Кастаракова Валентина Макаровна. Потом я, как кумандинка, прикинула, а как бы я носила наш национальный костюм.

В итоге сшила халат из бархата (коспек) и платье из крепдешина (кунек), это все натуральный шелк.

Такой выбор тканей – не моя фантазия. Кумандинцы жили на Алтае, где рядом проходил Великий шелковый путь, так что издревле они участвовали, так сказать, в международной торговле. Ткани к нам шли из Индии, Китая, Ирана, поэтому в одежде кумандинских женщин были платья из шелка, шерсти, хлопка, декорированные бисером, бусами, пуговицами, каури и другими элементами. Каури, ракушки к нам поставлялись из стран Юго-Восточной Азии, сейчас, например, крупный производитель – это Индонезия. Еще несколько лет назад были прямые поставки каури в Россию, сейчас, конечно, сложновато достать эти ракушки, но я вам скажу, что века назад  каури были у нас очень большой ценностью, служили деньгами, поэтому позволить себе костюм с таким декором могла лишь очень обеспеченная девушка. Например, в одном из музеев Томска хранится каури, за которое владелец отдал четыре быка. Даже из обычной ракушки каури каким ценным получался костюм! Другим дорогим элементом были пуговицы. Это пуговицы однотонные из любого материала, они и сейчас стоят недешево, а раньше – и вовсе. Пуговицами декорировали стоячий воротник, манжеты, а у халата обшивали шалевый воротник и обшлаг рукавов, пояса.

Подчеркну, что богато украшался именно праздничный костюм. Повседневная одежда шилась из домотканых холстов, они были узкими, поэтому ткань экономили, крой был прямой, со вставками по бокам. Рукава тоже были обычными: прямые, рубашечный крой.

Когда я только начинала всем этим заниматься, у меня возникал вопрос, а как это все пошить, какие технологические процессы должны быть, как прятались швы, например. Я тут действовала по наитию, вспоминала, как у нас в семье было принято, что в детстве видела.

К национальному костюму нужна обувь – никто не брался за такой заказ, я и к мастерам на Алтае обращалась, и в Москве. Заказала в итоге у мастеров в Монголии.

– Почему сейчас этнодизайнеры в основном создают праздничную национальную одежду?

– Потому что сами костюмы нужны для особых случаев. Я, например, занималась всегда именно костюмами для показов, в моих нарядах модели выходили на подиум. Или для себя что-то делала. Это не повседневная одежда, дело же не только во внешнем виде – глядя на праздничный костюм, как раз можно узнать о народе больше всего. Праздничная одежда у всех народов богато декорировалась, крой был особый, символичный.

К тому же праздничные костюмы хорошо сохранялись, их берегли, передавали из поколения в поколение. Моя тетя Александра Васильевна Кастаракова по моей просьбе вспомнила, как ее бабушка ей рассказывала, что раньше, например, после всех работ люди любили ездить по гостям. Это нечасто было, несколько раз в год, поэтому поездка превращалась в особенное событие, обставленное большим количеством ритуалов. Так, хозяйка встречала гостей с накосником, перекинутым на грудь, это был первый знак того, что она рада всех видеть. Александра Васильевна как-то спросила, а бывало ли такое, что хозяйка не перекидывала косу, но нет, такой расклад не был предусмотрен.

Соответственно, нужно было как-то сохранить костюм, чтобы он не потерял вид, если грязь попадет во время поездки. Поэтому в таких случаях шились халаты двусторонними. Одна сторона простая, а другая сторона – праздничная. А еще воротники и манжеты платья были пристегивающимися. Их можно было менять, стирать, так что, несмотря на тяжелые условия жизни, наши женщины всегда выглядели опрятно, чисто и красиво.

Национальная одежда – это недешевое удовольствие. И дело не только в том, что огромное количество элементов выполняется вручную. Я, например, не шью на заказ, делаю какие-то вещи для души. Меня часто спрашивали, можно ли заказать у меня костюм, но я за такое не берусь – слишком большая получается себестоимость даже сейчас, когда ткани или материалы для отделки можно купить в магазине или заказать в интернете. Спонсоров, кроме супруга, у меня никаких нет. Для коллекции, а это ткани, бисер, ракушки, машинку и все необходимые предметы всегда оплачивал и заказывал Юрий Арсентьевич. А я создавала.

– Есть ли у кумандинцев родовые орнаменты, которые вышивали на костюмах, или какие-то украшения, тотемы, характерные для конкретного рода?

– Характерные кумандинские орнаменты есть. Мой дядя Кастараков Макар Васильевич, стоявший у истоков кумандинского национального движения, еще в семидесятые-восьмидесятые года стал ездить по деревням, спрашивать у старожилов, у кого сохранились старинные вещи, элементы национального костюма, вырезанные на наличниках орнаменты и узоры. И в итоге он собрал на основании полученных данных коллекцию орнаментов. Некоторые из них встречаются только у кумандинцев, часть из них я использовала, когда шила детскую одежду.

Возможно, что были и какие-то родовые узоры, но сейчас их нет. Однако, хочу подчеркнуть, что само деление на роды у нас сохранилось и мы очень серьезно к этому относимся.

Кумандинцы ведь малочисленный народ, он живет на территории Алтайского края, Республики Алтай и Кемеровской области. И раньше народ тоже был малочисленный. Поэтому очень важно было не допустить браков между родственниками и все четко знали, кто из какого рода. Кумандинцы называют род «сеок», это в переводе означает «кость».

Я из рода Чедебёр, то есть род, дающий добро, мой муж – из рода Шабат, род белых волков.

– У кумандинцев есть несколько легенд, связанных с лебедями, и есть даже версия, что этноним «куманды» – это «лебединый человек». Находит ли образ лебедя отражение в народном костюме?

– Да, есть отражение в костюме. Например, у нас спереди подол платья на 10-15 сантиметров короче, чем заднее полотнище. Это, во-первых, эстетично, во-вторых, у кумандинцев не было принято, чтобы женщина показывала ноги выше щиколотки. Соответственно, когда нагибаешься в таком платье, икры ног остаются закрытыми. Образ национального кумандинского платья как раз и вдохновлен образом лебедя, вот этот колыхающийся подол платья – аналогия с лебединым хвостом. Также оперение имитировала пышная оборка платья. Даже Фридрих Радлов, этнограф, который в начале ХХ века опубликовал достаточно интересные наблюдения о народах Алтая, указал, что кумандинские женщины отличались от представительниц других народов тем, что носили платья с пышными оборками подола шириной до 15 см.

В 2014 году мне довелось побывать в Кунсткамере и познакомиться с материалами экспедиций. Ученые привезли в музей то, что сумели приобрести, это повседневные холщовые платья, и мне разрешили их измерить и снять выкройки с каждого. Так вот, у одного платья был очень интересный крой – на спине от талии был сделан разрез и в него была вшита собранная в несколько складок ткань так, чтобы разрез смыкался. Но, когда женщина шла в таком платье, разрез раздвигался и были видны складки, которые веером колыхались у ног, словно птица распушила хвост, и возникало ощущение легкости. В зависимости от толщины ткани можно делать от четырех до десяти складок. Также вставляли клин как бы полусолнце. Так, чтобы закругленная нижняя часть получалась заостренной. Или по бокам, чуть ниже талии, делали складки шириной до 15 см, при ходьбе складки раскрывались, будто лебедь хочет расправить крылья. Я родилась в Турочакском районе Республики Алтай, там протекает река Лебедь. Это мое родовое место. У нас образ лебедя не только в костюмах, но и в гидронимах сохранился.

– Какую деталь костюма изготовить сложнее всего?

– Аксессуары, например, обувь и все, что с ней связано. У кумандинских женщин издревле были в гардеробе чулки, штаны, гольфы, войлочные чулки-сапоги, которые надевали в валенки или сапожки. Например, лаптей или какой-то другой обуви, характерной для народов Центральной России, у нас никогда не было, слишком холодно. В ходу даже у людей со скромным доходом была кожаная обувь. При этом выделка была такой тонкой, что дома люди ходили в кожаной обуви – ширак, отороченной мехом, наподобие калош, а когда выходили на улицу, то они не переобувались, а прямо сверху надевали вторую пару обуви –  сапоги. А зимой могли и валенки надеть или войлочные сапоги. Папа мой, когда собирался на охоту, на шерстяные носки натягивал из мягкой кожи сапожки, а потом либо в сапоги или в валенки. Ноги всегда были сухими и в тепле, все же сезон охоты – поздняя осень.

Так вот, войлочные сапоги-чулки сделать – это невероятно сложно. Ведь нужно было скатать до самого бедра, тонко, мягко. Я три месяца обучалась у одной мастерицы, и она мне помогла изготовить чулки-сапоги. Когда раскатываешь войлок, очень болят плечи, бедра, спина. Четыре дня я только один сапог раскатывала!

Гольфы тоже очень сложно сделать. Их вязали из хлопчато-бумажных или шерстяных нитей и обязательно с узором из нитей другого цвета. А узоры были довольно сложными, причем никаких схем не было.

Да и вышивка у нас тоже очень сложная. Вышивкой украшался подол, манжеты, воротники. нужно было обладать ловкостью рук, чтобы все это вышить. Шалевые воротники тоже обшивались. Причем швы должны быть ровные, аккуратные.

У нас в вышивке встречаются все растительные элементы, а также кресты и круги. Каждый узор несет свои названия, я вам больше скажу: когда удмурты, ханты, манси или белорусы смотрят на кумандинские узоры, то видят в них что-то родное, бывает, даже спрашивают, почему на кумандинской одежде узор их народа. Но на самом деле взаимопроникновение культур было всегда, а растительные элементы использует вся Азия.

Свои нюансы есть и с головными уборами. Шапки у нас были фетровые, меховые, холщовые. Холщовые-то простецкие, а чтобы меховую или войлочную шапку сделать, нужно было учесть множество нюансов. Про валенки я уже говорила, как сложно чисто физически раскатать вручную какую-то деталь, а представьте, когда речь идет о головном уборе, там эта сложность возрастает в разы, ведь работа должна быть тонкая, форма тоже определенная нужна, чтобы было и по размеру и эстетично. Были особенности и по работе с мехом. Я, признаюсь, хотела бы это тоже освоить, но, увы, не могу найти мастеров, кто меня бы научил.

А так, по своему детству помню, что шапки шили. Мама моя тоже шила, но я до конца этому делу не обучилась.

– Могут ли элементы национального костюма использоваться в повседневной жизни?

– Да, они и входят. Могу привести пример. В 2014 году на «Сокровищах Севера» в номинации «Использование этностиля в современной одежде» я получила награду за вечернее платье. Шила я его для себя, оно из черного шелка и украшено сбоку и вдоль горловины каури. Чтобы было гармонично, я еще сделала из каури колье. Второй костюм – это юбка из льна и легкая верхняя кофта с капюшоном, ткань из крапивы. Третье платье – из шпателя, привезенного из Таиланда. Тогда я вновь стала лауреатом, услышала много добрых слов. Даже мои изделия просили продать, но как можно, они же для показа.

Когда мы говорим про использование этностиля в современной одежде, то представляем себе что-то необычное. А на самом деле какие-то элементы и особенности кроя, характерные для этностиля, давно используются. Например, прием, когда подол сзади длиннее, чем спереди, часто применяется и сейчас. Два года назад во всех магазинах были такие платья.

Или капюшоны. Обычная деталь одежды, но ведь и у нас она тоже была. Несколько лет назад в Алтайском крае при проведении раскопок обнаружили могильник, где были останки юноши и девушки. Ученым удалось воссоздать костюм девушки – белая туника с капюшоном. Мне, к сожалению, не удалось найти выкройку этого костюма, но сам факт, что у жителей Алтая в древности были в ходу капюшоны, меня вдохновил на создание туники для девочки-подростка. А бусы с каури и другими материалами, они и сейчас актуальны, современны.

– Меняется ли в национальной одежде самоощущение?

– Да! Когда я надеваю наше национальное платье, у меня даже походка становится другой. И это не только потому, что я радуюсь тому, что надеваю красивую одежду, хранящую память о традициях моего народа. Есть и функциональные моменты. Крой кумандинской одежды таков, что в национальном костюме нельзя идти с опущенными плечами, нельзя ходить, опустив голову, потому что волосы девушки и женщины украшали накосниками. А они – тяжелые. До замужества девушки носили одну косу или три, можно и больше, главное, чтобы было нечетное количество. После свадьбы – две косы или четыре, в общем, четное число, на каждой – накосник! Наши накосники – это не просто красивые детали одежды – это обереги. Еще оберегом был пояс, при его создании использовался бисер, он нанизывался на нити длиной до 40 см и до 50 нитей ширина пояса. По длине идут полосами разного цвета из бисера. На конце нити закрепляют каури. Когда девушка шла, нити колыхались. Серьги тоже были большими, висячими. Они тоже колыхались при ходьбе. Считалось, что такие детали способны уберечь от сглаза, они отвлекали внимание. Всегда считалось, чем длиннее накосники, тем привлекательнее украшение.

Мне посчастливилось познакомиться с коллекцией кумандинских накосников, которые хранятся в коллекции Кунсткамеры, и сделать эскизы со схемами, чтобы можно было их воссоздать. И в Бийске в Алтайском государственном гуманитарно-педагогическом университете имени Шукшина студенты изучают, шьют и собирают накосники по моим эскизам. А также в селе Красногорское есть кружок, где дети учатся собирать из бисера и бус украшения и еще проявлять свои творческие способности.

– О чем вас чаще всего спрашивают, когда узнают, что вы занимаетесь кумандинскими костюмами?

– В Москве меня часто спрашивали не столько о костюмах, сколько о самом кумандинском народе. Многие не знают, что это за народ, что он древний, коренной и на сегодняшний день еще и малочислен, более того, многие не могут сказать, где находится Алтай. Конечно, мне, как человеку, выросшему на Алтае, это горько слышать. Но давайте будем реалистами. Если мы попросим жителя Сибири или Дальнего Востока обозначить на карте все регионы Центральной России или Северо-Запада, то ошибки тоже будут, наша страна огромная. И поэтому к каким-то неточностям я отношусь с пониманием. Тем более, что когда рассказываешь побольше о нас, о кумандинцах, о наших обычаях, кухне, традициях, то появляется огромный интерес, особенно когда говоришь о нашей родине, об Алтае. У многих появляется желание поехать и посмотреть. И многие наши друзья побывали в наших местах, им захотелось еще раз приехать, зарядиться энергией. Если приглашали на какое-либо светское мероприятие, нас всегда представляли как кумандинских друзей. Это вызывало определенный интерес у окружающих, у нас – смущение, но, с другой стороны, я всегда видела, с каким уважением и трепетом люди относились к нашей культуре, понимая, что для нас это важно, хотя ничего о ней и не знали.

Для меня наш кумандинский костюм – это не просто красивая одежда и источник вдохновения, это огромный исторический пласт, ведь в каждой детали раскрывается, как жили наши предки, о чем они думали, мечтали. Поэтому я считаю, что сохранить национальный костюм очень важно, не только в музеях, нужно, чтобы такую одежду шили и носили, пусть и по особым случаям. Главное для подрастающего поколения, чтобы ребята видели, знали и понимали, с каким трудом те, кто занимается пошивом наших костюмов и созданием украшений, все это по крупицам создали и сохранили.

Справка «КМНСОЮЗ-NEWS»

ФИО: Елбаева Галина Николаевна

Регион: г. Москва

Деятельность: дизайнер-реконструктор кумандинской одежды, хранительница кумандинских традиций