Первая кетская ученая Зоя Максунова рассказала, чем живет ее народ.

Согласно последней переписи населения, в России проживают 1088 кетов, большинство из них – в Красноярском крае. Кетский язык – это единственный сохранившийся из языков енисейской группы. Культура кетов сложна и многообразна, язык – необычен. Однако информации о кетах в интернете и соцсетях крайне мало. Главная причина – отсутствие связи. Большинство кетов проживают в поселках Туруханского района, где нет устойчивого сигнала Сети. Соответственно, такие блага цивилизации, как онлайн-словари или языковые видеоклубы, здесь создать технически невозможно. Более того, сложно поговорить и с носителем кетской культуры. Интервью с первой кетской женщиной-ученым Зоей Максуновой «КМНСОЮЗ-NEWS» запланировал еще летом, однако наша героиня несколько месяцев была в экспедициях вне зоны покрытия Сети. Все это время Зоя Васильевна собирала уникальные материалы о кетском языке и культуре, и наконец у нее появилась возможность рассказать о своем народе в нашей рубрике «Интервью недели».

– Зоя Васильевна, вас называют первой кетской ученой. Как вы пришли в науку?

– Можно сказать, спонтанно. Я по профессии учитель иностранных языков, если конкретно, французского. После окончания вуза я вернулась в село Бакланиха Туруханского района, где прошла моя юность. Но в нашей школе французский язык не преподавался. Соответственно, мне пришлось заняться другими педагогическими направлениями, я выбрала кетский язык. Это мой родной язык, и тогда, в восьмидесятые, у нас на кетском люди говорили. Он звучал в семьях, и на улице говорили, и в магазине.

В общем, я вела в школе уроки кетского языка, и, как и все педагоги, время от времени ездила на курсы повышения квалификации. Нашим руководителем был Генрих Каспарович Вернер, очень известный специалист по енисейским языкам. Однажды он мне предложил заняться изучением кетского на научном уровне. Для меня тогда это был шок, я никогда не думала, что пойду в науку, но я послушалась совета Генриха Каспаровича и в итоге защитила диссертацию на тему «Словосложение в кетском языке в сравнительно-историческом освещении». Во время работы над диссертацией я продолжала работать в школе, вела занятия, собирала материал, в том числе и у себя в селе.

– Достаточно ли у вас было материалов для исследования, словарей? Были ли информанты?

– Да, на тот момент материала было достаточно. У нас ведь существовала кетская языковая среда, поэтому трудности в том, чтобы найти материал, у меня не было. На тот момент были изданы учебники, словари, в общем, база имелась.

– В кетском языке несколько диалектов, какой вы преподавали?

– У нас в языке три диалекта – южный, средний и северный. Я сама говорю на средне-кетском диалекте. Отличия довольно заметные в первую очередь по звучанию слов. Все учебники у нас были на южном диалекте. Но я и другие учителя кетского подстраивались. На уроках мы давали материал по учебнику, а потом рассказывали детям, что слово в разных диалектах может звучать по-разному. И, знаете, дети это воспринимали, они легко привыкали, могли сказать нужное слово или выражение и на южном диалекте и на средне-кетском.

Но со временем меньше стало часов, многие педагоги уволились.

Мне сложно сказать, как сейчас обстоят дела. Я уже давно на пенсии и отошла от педагогики. Но, насколько мне известно, теперь изменился сам подход к преподаванию кетского языка. Если раньше, когда я сама работала в школе, мы стремились научить детей правильно формулировать свои мысли на родном языке, говорить без ошибок, писать грамотно, то сейчас акцент делается на историю и культуру кетов. Это, безусловно, очень важно. У нас богатейшая история и уникальная культура, и это все надо изучать. Но не в рамках часов по родному языку.

Плюс ко всему, у нас ведь еще такая проблема, что нет современных учебников. Насколько мне известно, в школах занимаются по тем же пособиям, по которым я когда-то сама преподавала, а это было 30-40 лет назад! Сами учебники истрепались, их осталось совсем немного, их хранят как настоящую драгоценность, потому что других материалов практически нет. Выходят какие-то единичные издания небольшими тиражами, но этого мало.

– А у взрослых есть возможность выучить кетский язык?

– Сейчас многие люди начинают переживать за будущее своего народа и стараются как-то сохранить язык, культуру. Создают сайты в интернете, я знаю два таких ресурса – «Наши люди» и «Кеты». На этих сайтах носители языка стараются выкладывать какие-то записи на родных языках, озвучивают тексты, стараются помогать всем интересующимся. Недавно, например, одна женщина искала через эти сайты информацию о кетской культуре и языке, чтобы ее сын смог написать школьную научную работу. Ей сразу, конечно, помогли, стали сбрасывать какие-то ссылки. У меня не было интернета дома несколько дней, я как увидела ее запрос, сразу же решила ей помочь, а потом вижу, кто-то уже ответил. Так что люди у нас очень добрые, отзывчивые, другой момент, что вот так просто взять и найти информацию по кетам без консультаций сложно.

– Кетский – единственный живой язык из енисейской группы языков. Вызывает ли дополнительные сложности при изучении то обстоятельство, что он не похож на другие языки?

– Да, кетский – сложный язык. Это я сама поняла, лишь когда начала преподавать. Для меня это – родной язык. Когда с детства говоришь на нем, никогда не думаешь, что язык может быть сложным. Главная трудность – особая логика языка. Мы ведь как привыкли, когда  начинаешь учить какой-то язык, то в первую очередь нужно запомнить, как называются те или иные предметы. А в кетском направленность идет не на предмет, а на само действие, то есть запоминать нужно глагол. В кетском языке очень много глагольных форм. Кетологи насчитали где-то пять тысяч глаголов в нашем языке.

Хотя, конечно, если мы говорим об учебниках по кетскому языку, то там давались самые элементарные глагольные формы.

Кетский язык, как вы правильно заметили, единственный из сохранившихся языков енисейской группы. Но в кетском языке есть слова из других языков. И до сих пор открыт вопрос: эти слова попали в кетский язык из других языков или, наоборот, другие народы заимствовали у кетов определенные слова.

Пожалуй, единственное, о чем можно говорить с уверенностью, что влияние на кетский язык в свое время оказал русский. Например, из русского языка перешел глагол «любить».

Увы, сейчас кетскую речь уже так просто не услышишь. На улицах уже не говорят, в семьях практически тоже. Очень большая удача встретить человека, с которым можно поговорить по-кетски, хотя, конечно, есть достаточно много людей, кто знает отдельные кетские слова, понимает кетскую речь. Меня, конечно, такие тенденции очень расстраивают.

– А кетские традиции сохранились?

– Да, и очень много. Мы с ними настолько свыклись, что не замечаем их даже, а они есть, и это очень ценно. Например, у нас все – рыбаки-охотники, и каждый со своей первой добычи в сезоне всегда идет угощать сельчан.

Сохранился похоронный обряд. Непосредственно на церемонии всегда разжигали костер. Когда возвращались домой, тоже разводили огонь и через этот костер старались пройти, держа в руках клочок оленьей шерсти или пихтовую ветку. Шерсть или ветка играли роль оберега. Или когда умирала женщина, то ровдужные завязки с ее одежды, которые использовали вместо пуговиц, перешивали на детские одеяльца. Когда женщина умирала, с ее одежды снимали эти завязки и сохраняли их в семье. Считалось, что это – дар Матери-Земли. Более того, кеты считали, что человек привязывается к Матери-Земле через эти ровдужные завязки.

Когда в семье кто-то заболевал, обязательно разводился огонь. Это был совсем другой огонь, не тот, на котором в обыденной жизни готовили пищу или который согревал вечерами. Считалось, что это огонь идет от Матери-Земли. Спички или зажигалки не использовали, искру, как и в древности, получали трением специальных пучковых инструментов. А еще шаман обязательно проводил камлание.

А весной, когда к нам начинали возвращаться перелетные птицы, люди, услышав крики лебедей, выносили из чумов столы с угощением и начинали отмечать прилет лебедей. На столы ставили все самое вкусное, что было – сахар, масло. Считалось, что лебеди возвращаются от богини с южной стороны земли. Кеты верили, что на юге земля живая, и то, что лебеди вернулись оттуда, говорит, что богиня не забывает про людей на севере. Сейчас, конечно, люди в основном живут в поселках в обычных деревенских домах, но к лебедям отношение до сих пор особое.

По вечерам у нас в домах становится тихо. Взрослые прекращают громко говорить и даже дети не шалят. Издревле считалось, что в это время через дымовое отверстие чума враждебные шаманы могли выудить душу человека. Если это происходило, находящиеся рядом люди помогали с помощью ножа. Они размахивали ножом в воздухе в надежде обрезать нить удочки враждебного шамана и тем самым помочь человеку.  Вечерами наступало время разной нечистой силы. Чтобы защититься от нее, надо было вести себя должным образом, не привлекать к себе разную нечистую силу, не нарушать традиционные правила повседневной жизни.

Еще у нас был обряд благодарения с использованием скелета добытого животного, например, оленя или медведя. Когда животное добывали, его скелет не разрубался. Важно было сохранить скелет в целости и сохранности, чтобы в будущем зверь мог возродиться. Кеты верили, что зверь сможет получить новую жизнь только в этом случае. Все очень строго соблюдалось, собранный скелет хоронили под деревом или вешали на восточной стороне.

А еще считалось, что возродиться из мертвых можно, качаясь на качелях. Качели были мужские, женские и даже детские.

– Есть ли литература обо всех этих обрядах?

– Многие вещи были записаны. Но, знаете, у нас есть такая проблема – раньше ученые были отдалены от нас. Мы не знали, какие исследования проводятся, что записано, что – нет, какие книги выпускаются, какие научные статьи. Отношение стало меняться только в последние годы. Если кому-то очень нужно было получить информацию об исследованиях, нужно было ехать в сам институт, записываться в научную библиотеку и собирать данные в читальном зале. Не было информации в доступности. Сейчас все стало по-другому, но и у меня, хотя и интересуюсь кетологией, нет полной информации.

– Сохранились ли кетские ремесла?

– Кеты издревле делали замечательные ножи. Когда до нас дошли русские, их тоже восхитило мастерство наших ремесленников. Известно, что русские переселенцы охотно покупали кетские ножи. Еще среди всех народов, проживающих в наших краях, очень славились кетские луки. Также наши мастера делали прекрасные лодки-илимки. Ими пользовались, как только сходил лед, и в ходу они были до поздней осени. Так что очень нужная в быту была вещь. Еще использовались долбленки, сделанные из осины. Такие лодки потом переняли многие народы. Особенность этих небольших лодчонок, их называли веточками, в том, что они могли пройти практически по любой воде. Рек сложных у нас много, поэтому лодки-веточки  имели большое значение в жизни кетов.

Делали у нас, конечно, и обычные лодки.

Когда у нас было много оленеводов, то, конечно, были и мастера, которые делали нарты. Все знали, к какому мастеру пойти.

Еще у нас были лыжи. Как простые, так и камусовые. При их изготовлении использовалась шкура с ног оленя. Лыжи получались просто отличные. Уже в 5-6 лет дети прекрасно на них ходили.

– Есть ли сейчас мастера, которые делают лыжи, ножи или лодки?

– Мастеров осталось очень мало. Недавно переехали в центр социального обслуживания два брата-пенсионера, они делали лодки и лыжи, к ним со всей округи обращались. Но время берет свое, здоровье подводит, и братья приняли решение оставить свое ремесло.

В то же время, знаете, наше искусство, наши промыслы тоже трансформируются. Например, в Москве работает замечательный кетский художник Роман Сутлин. Он – художник-декоратор, участвовал в создании многих известных фильмов – «Сталинград», «Левиафан», «Лето». Также он пишет удивительные картины с нашей природой, с какими-то мифологическими персонажами.

– Археологи связывают нынешних кетов с представителями окуневской археологической культуры, для которой были характерны необычные памятники, от писаниц до изображений колесниц, такого в Сибири больше ни у кого нет. Как сами кеты относятся к окуневской археологической культуре?

– Те, кто погружен в историю, знаком с этой археологической культурой, для них эта связь очевидна. Я сама, когда была в музеях Томска, где выставлены предметы этой археологической культуры, видела, что на предметах есть те же элементы, что присутствуют в орнаментах. Кеты вообще хорошо рисуют, и вот эта стилистика она есть и в предметах окуневской археологической культуры. Но вообще, этот вопрос, конечно, нуждается в дополнительном изучении.

– Сейчас представители кетского народа живут на севере Красноярского края. По версии археологов, раньше кеты жили на территории нынешней Хакасии. Остались ли описания Хакасии в кетских легендах и мифах?

– Ареал проживания кетов был поистине огромным. Кеты доходили до Байкала, северной части Монголии. Некоторые ученые предполагают, что в далеком прошлом какая-то часть кетов добралась до Чукотки и перешла через Берингов пролив и оказалась на территории Америки. И у ряда племен американских индейцев находят слова, родственные кетским.

Если же говорить про хакасов, то у хакасского фольклора и кетского очень много общего, но и эта тема тоже мало изучена. У нас очень мало ученых занимались фольклором, в основном это были попутные исследования. У ученых было в работе какое-то направление, а фольклор уже так – попутно шел.

– Сохранились ли кетские песни и танцы?

– Кетские песни сохранились в фонотеках. Но в семьях их уже не поют. В моем детстве, я помню, пели все, и бабушка, и мама, и отец, и дяди. Но, к сожалению, я сама ни одной песни не знаю, как-то не принято тогда было разучивать народные песни. Я, конечно, сейчас сильно жалею, что не выучила ни одной кетской песни. У нас ведь были песни на все случаи жизни: если происходит радость или, наоборот, беда, были поздравительные песни, героические. В общем, песни всю жизнь сопровождали человека. Моя бабушка рассказывала, что очень много пели, когда шаман камлал. Сама я шаманов уже не застала.

Дети в шаманских обрядах всегда принимали живейшее участие. Это был всегда настоящий праздник. В шаманских камланиях исполнялись эпические песни.

У кетов еще были личные песни. Некоторые из них были настолько популярными, что становились в прямом смысле народными.

Песня была такой визитной карточкой человека, в ней он рассказывал не только о себе, но и из какого он рода. У нас рода делились на две группы. И ни в коем случае браки внутри этих групп не допускались. Сейчас, увы, все это тоже забывается.

– На ваш взгляд, что нужно сделать, чтобы о кетах узнали по всей стране, и нужно ли это?

– Самое главное, чтобы был интернет. У меня, например, собрано очень много материала. Его нужно опубликовать, чтобы с ним люди ознакомились. А время работает против нас. Сейчас, пока есть те, кто сам что-то помнит, нужно записывать материал, выкладывать его на сайты.

Если бы была связь, то кеты бы рассказали больше о своей жизни, где они живут, чем они живут. Проблемы с интернетом влияют на все. У нас, например, в селе вот уже несколько лет, как закрыта школа. А так как нет связи, то нет и онлайн-образования. Это порождает целую череду социальных проблем. Например, у нас в селе одна семья отправила троих детей школьного возраста к бабушке в Эвенкию, потому что у нее в поселке школа есть. И это при здоровых любящих родителях, которые души не чают в детях. И у них не было варианта, школы-то нет. Я сама училась в интернате, и я помню, что интернат, каким бы благоустроенным и комфортным он ни был, разрушает связь с семьей, с родной культурой. Родители не хотят, чтобы их дети учились в интернате, лучше уж пусть у бабушки живут. Многие молодые семьи уезжают, перебираются в города. И все по этой же причине. Я думаю, если бы у нас решился вопрос со связью, то это бы не только способствовало сохранению кетского языка и культуры, это решило бы многие социальные вопросы.

Справка «КМНСОЮЗ-NEWS»

ФИО: Максунова Зоя Васильевна

Регион: Красноярский край, Туруханский район, село Бакланиха

Деятельность: исследовательница кетского языка, хранитель кетской культуры