Хранитель нанайских традиций Андрей Бельды рассказывает о том, как полынный суп стал гастрономической фишкой Приамурья, вспоминает, как заново начал учить родной язык, и делится мнением, почему нужно разграничивать современную и народную этнокультуру.

В Хабаровском крае в пятый раз прошел фестиваль «Полынного супа – Соокта чолони». Гостей праздника знакомили с национальными обрядами очищения и кормления духа воды Тэму и духа огня Подя. Также в программе были мастер-классы по основам нанайских ремесел, круглый стол, посвященный поддержке нанайского языка, а на сцене выступал семейный ансамбль «Мэнгун Муэнэ». Главным блюдом фестиваля, конечно, стал полынный суп. Еще несколько лет назад об этом блюде за пределами Хабаровского края мало кто знал, сейчас это полноценный гастрономический бренд Приамурья. О том, как повседневное блюдо сделать фишкой региона, рассказал «КМНСОЮЗ-NEWS» организатор фестиваля и руководитель семейного ансамбля «Мэнгун Муэнэ» Андрей Бельды.

– Андрей Иванович, что собой представляет полынный суп? Чем он интересен?

– Полынный суп – это традиционное блюдо нанайской кухни. Его готовили с давних времен.

– Есть легенда, как он появился. В одной нанайской деревне жили только мать с маленькой дочерью. Однажды мать заболела, и дочери пришлось взять на себя заботу о пропитании. Девочка не могла оставить больную мать без присмотра надолго, поэтому все съедобные травы, росшие вблизи дома, она собрала, только полынь осталась. Она смогла наловить мелкой рыбки, нашла немного муки, собрала у дома полынь. Два раза отварила полынь, чтобы убрать горечь, потом измельчила ее и добавила в суп. Мать, поев супа, пошла на поправку и вскоре выздоровела, а рецептом супа они поделились со всеми. С тех пор стали нанайцы варить полынный суп.

Когда меня спрашивают про классический рецепт, я говорю, что эталона как такового нет. Самый лучший суп будет тот, который дома сварит любящая жена. Рыбу можно использовать любую: касатку, сазана, сома, калугу или осетра. Есть те, кто варит полынный суп на мясе, птице, можно сделать и вегетарианский вариант с тальниковыми грибами (мого). Обязательный компонент – полынь. Другие ингредиенты – картофель, мучные хлопья, черемша или дикий лук для приправы. Современный вариант заправки – жареный репчатый лук с морковью, черный перец, чеснок, паприка, лавровый лист в разных сочетаниях.  На Дальнем Востоке одними из первых трав, употребляемых в пищу, являются полынь и черемша. Можно использовать свежую черемшу, можно соленую. Полынь подходит не цветущая, и собирать нужно только макушечки – венички.

Суп из свежей полыни варили с весны и до самой поздней осени, так как полынь росла все лето, а в остальное время года варили из сушеной полыни. Для этого предварительно отваренную в нескольких водах полынь сушили под навесом, после собирали в мешочки и хранили в амбарах всю зиму.  Сейчас полынь хранят в морозилке. Для этого ее отваривают в двух, реже в трех водах, потом нарезают на мелкие фракции, скатывают в шарик и отправляют в морозильную камеру.  Готовили полынный суп часто, для нас это такая же привычная еда, как борщ в центральных регионах России.

– Как возникла идея создать фестиваль, посвященный полынному супу?

– Все началось с того, что в 2017 году мы с супругой приняли участие в фестивале «Кухня без границ». Он каждый год проводился у нас в Хабаровском крае. Полынный суп всем понравился, а мы решили организовать мероприятие для туристов, посвященное этому блюду. Каждый год фестиваль проводится на разных площадках и в разных населенных пунктах. Впервые он прошел 11 февраля 2019 года в Хабаровске в ресторане «Шерали» и 8 июня того же года на базе ФГБУ «Заповедное Приамурье», в национальном парке «Анюйский». Если говорить о конкретной локации, это было урочище Бихан, в этнодеревне «Алима». В 2020 году он прошел в Хабаровске в телевизионном формате на телеканале 6-ТВ.

В прошлом году мы вернулись в обычный режим, и четвертый фестиваль прошел в селе Троицкое Нанайского района Хабаровского края.

В этом году мы провели мероприятие в селе Бельго Комсомольского муниципального района.

– А много туристов приезжает в Хабаровский край?

– На фестивалях бывает по-разному. В селе Найхин, где я живу, туристов встретишь нечасто. И дело не в том, что люди не хотят к нам ехать. Есть целый клубок проблем. Например, если вы посмотрите на турфирмы, которые работают у нас в Хабаровском крае, то большинство из них предлагает зарубежные туры. Предложения по Хабаровскому краю есть в небольшом количестве, и поездки очень дорогие. Не каждому по карману отдыхать на Дальнем Востоке. Причины во многом объективные, ведь у нас главная проблема – расстояния. Это в центральных регионах России деревни встречаются через несколько километров, а у нас иногда расстояния между ближайшими населенными пунктами могут быть 150-200 километров. Деревни, находящиеся друг от друга в 50-70 километрах, у нас считаются соседними. Кроме того, у нас нет как таковой индустрии гостеприимства. Проехав сотни километров и осмотрев достопримечательности, турист может не найти гостиницы. У нас, по идее, многие принимают путешественников частным образом, но если речь идет о больших группах, то так, конечно, всех не разместить. Фактически организованные туристы чаще всего ограничиваются посещением петроглифов Сикачи-Аляна, от Хабаровска это недалеко, экскурсия длится несколько часов. Но, конечно, люди хотели бы подольше поездить по региону, познакомиться поближе с традициями нанайцев и других коренных малочисленных народов.

– Принимая группы туристов, у которых все же получается добраться в Найхин, вы проводите для них обряды встречи и очищения. А в обычной жизни нанайцы их исполняют?

– Да, в некоторых семьях это сохранилось. Часть обрядов выполняется сценическим образом, например, на праздниках или для киносъемок. А некоторые обряды запрещены вообще.

– Это какие?

– Например те, что связаны с врачеванием. Дело в том, что не все люди могли через них пройти, считалось, что им мешала какая-то негативная энергия. Это выражалось в ухудшении самочувствия. Такие обряды появились в незапамятные времена, когда медицины в привычном понимании не было и все лечились у шаманов. Сейчас люди все-таки обращаются к врачам. Есть обряды, которые на публике показываются частично, например, тот же обряд поклонения духу воды. Некоторые обряды со сцены нельзя демонстрировать вовсе – поминальные. Мы очень строго к этому относимся. Для проведения каждого обряда у человека должно быть такое право. Просто так, по своему желанию, ничего делать нельзя. Я, например, некоторые обряды проводить не могу. Их исполняют другие люди, мы их приглашаем на мероприятия. Если же говорить про обряды, которые показывают со сцены, то тут у меня смешанные чувства. Зачастую это не имеет никакого отношения к нанайской традиционной культуре. Нельзя традиции подменять стилизацией. Тоже самое, к слову, относится и к песням. Нередко бывает так, что исполнители меняют слова, манера исполнения отличается от традиционной. Это нельзя назвать самобытной нанайской музыкой. Но, с другой стороны, это новое направление в нанайском искусстве, оно тоже имеет право на жизнь, только не надо путать его с традиционным.

– Вы сами выходите на сцену с семейным ансамблем «Мэнгун Муэнэ». Какой у вас репертуар?

– Я не могу сказать, что у нас чисто фольклорный или чисто национальный коллектив. Скорее, универсальный. Много лет назад мы с супругой стали выступать с номерами художественной самодеятельности в ДК и на мероприятиях. Со временем нас начали приглашать на конкурсы, фестивали, конференции. Иногда просто просили выступить. Мы не отказывали. Наш ансамбль начинался, когда дети еще были маленькими, младшему сыну 31 августа будет 21 год. В прошлом году он окончил педколледж имени Калараша.Н.Д и теперь работает у нас в школе учителем музыки, дочь в этом году окончила педагогический университет (ТОГУ). Дети тоже наше начинание поддерживают.

Обычно мы выступаем небольшим составом, по три-четыре человека. Но, когда мы участвуем в больших мероприятиях, на сцене может быть до двадцати человек совместно с другими коллективами.

– Как же вы репетируете такие массовые номера?

– Дистанционно. Какой-то специальной репетиционной базы у нас нет. Когда нужно отработать какое-то движение, то это можно сделать по видеосвязи. А еще мы не сидим на месте, мы постоянно в разъездах и при личных встречах с родственниками тоже репетируем. Аппаратуру закупаем сами, костюмы тоже сами шьем либо заказываем у мастеров. Конечно, хотелось бы получать какую-то постоянную поддержку от спонсоров или от властей, но, к сожалению, пока ничего такого нет.

– Вы регулярно проводите состязания по традиционным национальным играм народов Приамурья: стрельбе из лука, метанию копья. По вашим оценкам, в каком состоянии эти дисциплины?

– Национальные виды спорта начали развиваться в восьмидесятые годы, но это было в рамках национальных праздников. Причем, подчеркну, это были праздники многонациональные, когда каждый этнос показывал свои фольклорные номера, а на отдельной площадке соревновались спортсмены из разных сел и деревень. То, в каком состоянии национальные виды спорта находятся сейчас, меня лично не впечатляет. Иногда мероприятия и вовсе проводятся формально: собрались, выступили, галочку поставили и уехали. Болельщиков нет, накала страстей тоже. А для кого приезжали, зачем?

Мы с родственниками периодически сами проводим спортивные мероприятия. Но это не чемпионаты, а, скорее, национальные игры, на которых знакомим зрителей с нашими традиционными играми и видами спорта. Некоторые из них очень даже на слуху. Например, стрельба из лука. Это олимпийская дисциплина. Для тренировок и игр мы используем обычные спортивные луки, которые закупаем в спортивных магазинах. Традиционный нанайский лук, конечно, немного отличался. Но с национальным спортивным инвентарем есть одна проблема – он очень недолговечный. Другой вид спорта, который тоже есть в программе наших игр – это метание копья. Еще у нанайцев был такой вид спорта, как метание тяжестей, это схоже с метанием ядра. Но, отмечу, хотя все эти виды спорта общеизвестны, людей, которые занимались бы ими, если это непрофессиональные спортсмены, совсем немного. В этом плане ситуация отличается от той, что была в восьмидесятые годы. Тогда, если помните, все сдавали нормативы ГТО. Там тоже, конечно, в самих нормативах стрельбы из лука не было, но спортивный образ жизни был в почете, многие занимались легкой атлетикой на досуге.

К большому сожалению, утрачены единоборства. Всем известны японское карате, корейское тхэквондо, китайское кунг-фу. И у нанайцев тоже были свои боевые искусства и единоборства – борьба на поясах, на шестах и палках. Пожалуй, последняя ласточка – это сценический номер «борьба нанайских мальчиков». Он широко известен, его суть в том, что актер надевает костюм в виде двух кукол мальчиков и имитирует на сцене борьбу этих персонажей. Мне приходилось тоже исполнять этот номер. Он технически сложный, нужно соблюсти достоверность техники борьбы и показать некоторые элементы. Очень важно сохранить остальные виды спорта.

У нас в районе их популяризирует мой брат Данил Иванович Бельды. Он работает учителем физкультуры в школе села Дада Нанайского района и обучает детей северному многоборью, как летним, так и зимним видам спорта, например, прыжкам через нарты. Когда мы проводим какие-нибудь мероприятия, то стараемся организовать и спортивную площадку.

– Вы стали изучать нанайский язык уже во взрослом возрасте. Расскажите, пожалуйста, об этом опыте.

– Я еще не выучил язык на том уровне, на котором хотелось бы говорить и думать, ведь нанайский самый певучий и при разговоре возникает незримая мелодия. Дело в том, что я нанайский знал, но позабыл. Это не уникальная ситуация, такая проблема существовала у многих моих ровесников по северному полушарию нашей необъятной Родины в далекие советские времена, от Архангельска до Чукотки. В детстве я слышал нанайскую речь дома, на улице и, естественно, говорил на родном языке. В 1972 году я, как и многие другие дети, поступил в школу-интернат села Найхин, после окончания в 1981 году мы свободно говорили, писали и думали на русском.  Два года в армии прошли на Камчатке, там вообще никто на нанайском не говорил. Будучи взрослым состоявшимся человеком, я вновь стал изучать и учить нанайский язык. Мне удалось познакомиться с лингвистами, которые формируют базу для изучения нанайского языка. Например, тесно взаимодействуем с Василием Харитоновым, это известный языковой активист. Однажды я был на его презентации, где он начал ее с девиза: «По-нанайски говорить легко». Методика, которую предлагает Василий Сергеевич, очень интересная. Например, когда преподают нанайский язык в школе, то на первый план выходит грамматика, правописание. Это, конечно, все очень важно, но как-то меньше внимания уделяется диалогам, которые могут быть востребованы в обычной жизни. Василий Сергеевич делает ставку на живой разговорный язык, применяя основные грамматические и фонетические особенности традиционной речи, влияющие на культуру и образование подрастающего поколения.

Я использую нанайский не только на мероприятиях, но и дома. Говорю с сыном и внуком, друзьями и коллегами, родными и близкими. Учить родной язык можно в любом возрасте, главное по-настоящему этого хотеть.

Справка «КМНСОЮЗ-NEWS»

ФИО: Бельды Андрей Иванович

Регион: Хабаровский край, Нанайский район, село Найхин

Деятельность: популяризатор нанайской культуры, руководитель семейного ансамбля «Мэнгун Муэнэ», организатор ежегодного краевого семейного фестиваля «Полынного супа – Соокта Чолони».