Глава Федерального агентства по делам национальностей Игорь Баринов — о решении национального вопроса и демографическом всплеске у малых народов

О решении национального вопроса, конкурентных преимуществах поликультурного государства и цифровизации в среде коренных малочисленных народов «Известиям» на полях ПМЭФ рассказал руководитель Федерального агентства по делам национальностей Игорь Баринов.

— В каком положении сейчас находятся коренные малочисленные народы, во множестве проживающие на территории нашей страны?

— В целом ситуация с представителями коренных малочисленных народов в нашей стране позитивная, и мы оцениваем, что по итогам переписи, которая пройдет осенью этого года, произойдет достаточный рост численности. Почему? Мне кажется, это не только демографический процесс, это самоидентификация, позитивные ощущения людей, которые чувствуют заботу со стороны государства, региональных властей, частного бизнеса.

Приведу пример: в марте этого года я летал в Ямало-Ненецкий автономный округ на День оленевода и поймал себя на мысли, что праздник не уступает «Евровидению», а по душевности, может быть, во сто крат превосходит. Это было незабываемое яркое зрелище, которое проходит за полярным кругом. Потом в тундре я стал разговаривать с членами оленеводческой бригады — снегоходы у каждого, связь, спутниковые телефоны, дизельный генератор. То есть они в течение суток-двух разбивают лагерь, у них есть свет и тепло, достаточно комфортные условия. И это правильно — когда они ведут образ жизни своих предков, а с другой стороны, им доступны все последние достижения цивилизации.

Кроме того, я часто обсуждаю тему коренных малочисленных народов, их устойчивое развитие на различных международных площадках, в том числе на ооновских, мы презентуем проекты, которые делаются для представителей коренных малочисленных народов, это, например, красный чум, мобильная диагностика, кочевые школы. После трагических событий на Таймыре — разлива нефти — компания не только заплатила беспрецедентный штраф, но и разработала отдельную программу для коренных малочисленных народов объемом 2 млрд рублей. Был создан координационный совет, в который вошли руководители общин, чтобы совместно определять, на какие проекты в первоочередном плане надо расходовать эти средства. Это способствовало тому, что первое напряжение, которое было после аварии, удалось погасить. Но и те проблемы малых народов, которые не решались десятилетиями, с помощью этой программы удастся решить.

Всё это приводит к тому, что у людей появляется уверенность в завтрашнем дне, и поэтому мы прогнозируем, что будет рост примерно 20%.

— Пандемия как-то затронула коренные малочисленные народы?

— Значительная часть их представителей ведет полукочевой и кочевой образ жизни. Только подумать, если в эту замкнутую общность попадает вирус, естественно, заболевают сразу все. Но учитывая, что они заболевают где-то в тайге, сразу вопросы возникают: как сдать анализ, определить, вирус это или нет, вывезти людей в медучреждения. Мы сразу начали предупреждать об этих проблемах регионы, направляли циркуляры для того, чтобы региональные власти постарались купировать эти угрозы. До кого-то дошел вирус, к сожалению, но массовых заражений удалось избежать.

Хотя это всё равно нарушило нормальный ритм жизни людей, они сталкивались с проблемами реализации своей продукции — изделий народных промыслов, охоты или рыбалки, получения промышленных товаров, которые необходимы для их жизнедеятельности. Ведь если продуктовые магазины работали, снабжение шло, то вот с этими вещами были проблемы.

Ну и, конечно же, очень сложным был образовательный процесс. Если дети в городах ушли на удаленку, по интернету их образовательный процесс продолжался, то для большинства малых народностей это стало недоступно. Цивилизация дошла не до всех, были примеры, когда авиацией доставляли учебные планы в места проживания КМН для того, чтобы дети совсем не выпали из образовательного процесса.

— Но при этом создавалась угроза распространения коронавируса?

— И сейчас эта угроза существует. Мы постоянно находимся в контакте с регионами, где проживают КМН, чтобы сейчас уже за счет вакцинирования окончательно купировать эти проблемы. Мобильные бригады сейчас активно организовываются, потому что если человеку приезжать в населенный пункт, есть риски, что он как раз там получит вирус и потом с ним вернется домой. Здесь есть свои проблемы, но удалось худо-бедно вместе с регионами и Министерством просвещения избежать остановки учебного процесса и выпадения детей из него.

— Теперь остро встал вопрос цифровизации?

— Я скажу, что пандемия, наверное, наиболее ярко выявила цифровое неравенство. Люди, ведущие полукочевой или кочевой образ жизни, обычно испытывали наибольшие проблемы с точки зрения доступа к услугам, получения каких-то разрешений, образования, медицины. С другой стороны, мы увидели, что те регионы, которые начали процесс ликвидации этого цифрового неравенства, они оказались, так скажем, провидцами. На самом деле в мире только начинают эту проблему ощущать, ее обозначать и говорить о ней, но, например, в Ханты-Мансийском автономном округе уже 30% представителей КМН имеют доступ к широкополосному интернету.

Недавно мы вместе с губернатором округа Натальей Комаровой с таежного стойбища выходили на площадку форума ООН. Это повергло в такой небольшой шок наших зарубежных коллег: люди, ведущие кочевой образ жизни, с планшетами и с мобильными телефонами — полноценные участники всех возможных благ, которые несет в себе интернет.

Конечно, у этих регионов есть серьезные финансовые ресурсы и возможности для того, чтобы решать эти проблемы. К сожалению, не всем они доступны, и здесь надо принимать разумные меры и организовывать частные партнерства. Я думаю, что и роль региональных и федеральных властей должна быть здесь совсем другой, потому что именно через эту сферу мы сможем окончательно решить вопрос с нормальным социальным ощущением представителей этих народов.

— Вы считаете социально ориентированные проекты помогут сгладить все возможные конфликты?

— Без сомнения, потому что люди понимают, что компании пришли в места традиционного проживания представителей КМН и в какой-то степени могут повлиять на их привычный образ жизни. Миф, который очень популярен за рубежом, — невозможно мирное сосуществование ресурсодобывающих компаний и представителей КМН. Есть примеры в Ханты-Мансийском автономном округе, когда рядом стоят оленеводческая бригада и тут же нефтяные вышки, и всё это при достаточно ответственном подходе. Всё возможно одновременно — и добывать необходимые для страны ресурсы, и сохранить традиционный образ жизни представителей КМН. Это довольно сложная, щепетильная и очень чувствительная для людей работа, которую очень часто всё-таки удается делать успешно.

Сейчас идет один экспериментальный проект, в него попали уже более 10 тыс. человек. Мы оказываем большую методическую помощь регионам, сотрудники выезжают в районы проживания представителей КМН, проводят методическую работу с представителями органов региональной и муниципальной власти, разъясняют представителям общин, какие преимущества им даст участие в нем. Также мы активно заключаем соглашения с МФЦ для того, чтобы всё-таки сделать жизнь представителей КМН более комфортной и удобной.

— Получается?

— Я думаю, что да, в большинстве регионов всё-таки у нас это получается. Хотя, конечно, идеальную картинку рисовать не надо. Есть проблемы, где-то с доступом к биоресурсам, где-то с тем же цифровым неравенством, где-то с непродуманными управленческими решениями федеральных, региональных или муниципальных властей. Сложно было бы представить какую-то идеальную картину при таком колоссальном этническом многообразии представителей коренных малочисленных народов.

И плюс при их дисперсном проживании на огромной территории это очень сложная и такая общая задача государства, федеральных властей, региональных и в том числе бизнеса. И когда нас начинают на зарубежных площадках критиковать за то, что мы где-то там не дорабатываем, ущемляем традиционный образ жизни, хочется сказать: «коллеги, посмотрите на себя в зеркало». Что касается, например, скандинавских народов, там, во-первых, территории не такие и проживают, как правило, один-два народа. А у нас — 47, с суровыми климатическими условиями и колоссальным языковым разнообразием, мы должны огромный пласт работы проводить. Это серьезная дополнительная нагрузка на систему образования, здравоохранения. Этой работой необходимо заниматься, и мы ее ведем.

— В каких регионах наиболее остро ощущается проблема межконфессиональных, межнациональных споров, как вы их решаете?

— Если брать в целом РФ и общие цифры по стране, то ситуация, может быть, самая благоприятная за всю историю исследований — 90% человек говорят о том, что не испытывают проблем, связанных со своей национальностью, 89% говорят, что не испытывают неприятных чувств к представителям других национальностей. Это позитивно, это очень хорошо, я думаю, что мало стран в мире, где есть такая стабильная и устойчивая ситуация в межнациональной сфере.

Мы помним, что было 10–15 лет назад, когда этой теме не уделяли достаточно внимания. Были серьезные конфликты на межнациональной почве, достаточно вспомнить Манежную площадь, Бирюлево и так далее. Именно после этих событий и было принято решение о том, что этой темой нужно серьезно заниматься, был создан Совет при президенте по национальным вопросам, была разработана стратегия государственной национальной политики, создан федеральный орган исполнительной власти, отвечающий за нее.

Дальше мы пошли уже системно заниматься этим в регионах, стали выстраивать управленческую вертикаль, обращать внимание на региональные программы, которые не должны замыкаться только на культурные мероприятия, а должны содержать теперь и мероприятия, которые будут способствовать укреплению российской нации, профилактике экстремизма, социокультурной адаптации иностранных граждан.

— Какие главные задачи ставите перед собой на ближайшее будущее?

— Главная задача была, есть и будет — это сохранение межнационального мира и согласия в нашей стране. Кроме того, в этом году произойдет два значительных общественно-политических события. Это, во-первых, выборы в Госдуму, где мы сейчас проводим большую работу со всеми участниками политического процесса, политическими партиями, региональными властями, для того чтобы не допустить использование межэтнического, межрелигиозного фактора в попытке получить дополнительные политические дивиденды. Ну и Всероссийская перепись населения, которая дает нам почву для работы, для понимания того этнического разнообразия, с которым нам придется работать.

На ПМЭФ много говорится об инновациях, новых проектах, но инновации должны быть не только в промышленности, энергетике или IT-сфере, но и в сфере межнациональных, межконфессиональных отношений. Мы, например, в рамках форума подписали соглашение с национальным исследовательским институтом и вместе будем разрабатывать просветительские образовательные проекты, искать новые подходы к реализации государственной национальной политики. Мы должны быть современны и в первую очередь доносить до молодых людей, что исторически мы отличаемся большим культурным разнообразием, и это не недостаток, это конкурентное преимущество нашей страны. Но чтобы это было конкурентным преимуществом, надо, с одной стороны, бережно относиться к культурному компоненту, а с другой — понимать, что, несмотря на это разнообразие, мы одна страна, один народ.

Елена Лихоманова

Фото: ИЗВЕСТИЯ/Павел Волков

Источник: Известия