Директор Института народов Севера Софья Урун рассказала, как поступают и учатся будущие преподаватели родных языков и почему студентов из арктических регионов неудержимо тянет на малую родину

Институт народов Севера РГПУ им. А.И. Герцена – легендарное учебное заведение. За свою почти 95-летнюю историю Институт подготовил тысячи учителей родных языков и этнокультурологов. Выпускники Института трудятся в школах, культурных центрах, музеях, театрах, многие ушли на госслужбу, кто-то открыл бизнес, есть те, кто нашел себя в фундаментальной науке, успешен в политике или общественной деятельности. Преподаватели и студенты Института создают учебники для школ и вузов, находят уникальные материалы в архивах и во время экспедиций. При этом в Институте к студентам особый подход, им не делают поблажек, но за десятилетия уникальных этнопедагогических исследований в Институте была сформирована особая методика преподавания, которая учитывает особенности национального менталитета и помогает студентам освоить учебную программу и раскрыть свои таланты. О том, как ведется эта работа, «КМНСОЮЗ-NEWS» рассказала директор Института Софья Урун.

– Софья Александровна, из каких регионов поступают абитуриенты, какие специальности они получают?

– У нас ведется подготовка специалистов по 23 языкам и поступают к нам студенты из 28 субъектов Российской Федерации. Отмечу, что мы не единственный вуз в стране, где готовят учителей родных языков. Например, долганский, юкагирский, эвенкийский, эвенский и чукотский языки изучаются в Северо-Восточном федеральном университете имени М.К. Аммосова. Учителей вепсского языка готовит Петрозаводский государственный университет, в Бурятском государственном университете ведется изучение эвенкийского языка. Но потребность в таких специалистах, на самом деле, колоссальная и были попытки открыть новые образовательные учреждения в других регионах. Но нельзя просто взять и создать учебное заведение и начать преподавание. Важно обеспечить набор учащихся, чтобы поступали именно те ребята, кто готов связать свою жизнь с родными языками. Не менее важно, чтобы эти ребята, поступив, смогли доучиться и остались в профессии.

Конечно, опыт Института в этом плане огромный.

Учебные программы у нас регулярно обновляются. Например, в 2025 году у нас планируется прием на три двухпрофильных бакалавриата. По первому направлению выпускники будут получать диплом педагога начального образования и дополнительного образования в области родных языков, литературы и фольклора. Вторая программа предусматривает подготовку учителей родного языка и литературы и иностранного языка, на выбор у студентов будет китайский или финский. И третья программа – это этнокультурологическое образование и дополнительное образование.

– Зачем учащимся сразу две специальности?

– Мы прекрасно представляем структуру бюджетных организаций в поселках. Обычно, если мы говорим про сферу образования и культуры, то в поселках есть школа, краеведческий музей и этноцентр. Везде нужны специалисты. А, представьте, если в школе уже есть учитель родных языков? Куда устроиться выпускнику, вернувшемуся в родной поселок? Второй профиль позволяет выпускнику преподавать в этой же школе другие предметы, работать в системе дополнительного образования или, например, устроиться в этноцентр.

На двухпрофильную систему мы перешли уже давно. Несколько лет выпускали специалистов по родному и русскому языкам, а также культурологов со вторым профилем «история». Сейчас мы сформировали профили так, чтобы готовить специалистов в том числе и дополнительного образования, которые смогут преподавать декоративно-прикладное искусство, танцевально-музыкальную культуру. Ну и иностранные языки – это тоже очень востребовано. В магистратуре у нас есть программа «Спичрайтинг и имиджелогия», она востребована у журналистов, у госслужащих, сотрудников пресс-служб профильных департаментов. На следующий год планируем вновь открыть программу «Этнокультурология и этнофилология в североведческом образовании».

– К вам поступают только по целевому набору?

– У нас есть разные студенты, в том числе и те, кто поступил по общему конкурсу. Но у нас все-таки есть специфика – большинство наших абитуриентов – выпускники сельских школ. У них не было возможности также интенсивно заниматься с репетиторами, участвовать в каких-то активностях, доступных старшеклассникам в мегаполисах. А Институт народов Севера – высокорейтинговый вуз, проходные баллы у нас достаточно высокие для регионов.

Поэтому для многих ребят единственный шанс к нам поступить – это целевой договор, поскольку целевики не участвуют в общем конкурсе. Мы проводим сами широкую информационную кампанию, рассказываем, как устроена система целевого набора. В этой сфере сейчас происходит много изменений. Раньше можно было организовать целевой прием даже от конкретной школы. Например, нет в учебном заведении учителя родного языка, школа сама оформляла с ним договор, абитуриент поступал, учился, возвращался уже в качестве педагога. Сейчас все заявки подаются только через электронную систему «Работа в России» и договор обязательно должен содержать меры материальной поддержки, минимум в размере академической стипендии. А в бюджете школ такой статьи расходов нет. Поэтому предложения о целевом договоре в основном размещают региональные департаменты, министерства образования, муниципалитеты. Для бюджетов муниципалитетов это совершенно небольшая сумма, но не все оказались готовы заключать договора. Ведь средства надо заблаговременно заложить в бюджет, а бюджеты формируются осенью, когда до приемной кампании еще далеко. В некоторых регионах с нововведениями и электронными платформами уже разобрались, но следует отметить, что были технические ошибки во время прошлой приемной кампании.

– Как все сложно!

– Да! Мы уже сейчас начали подготовку к целевому приему на следующий учебный год. В администрациях по запросу нашего университета формируют заявки исходя из потребности в целевых местах. Но мало понять потребность. Важно еще найти на эти места абитуриентов. Претендент должен сдать определенный набор ЕГЭ, и набрать не ниже 45-50 баллов. Кроме того, надо учитывать, что в малокомплектных национальных школах обычно не так много выпускников, многие уходят после 9-го класса. В связи с этим круг потенциальных абитуриентов сужается.  Да, в теории на целевое место может претендовать любой выпускник, даже из другого региона, но давайте будем реалистами: если школьнику из Петербурга предложить отучиться на учителя эскимосского языка и отправиться работать в поселок Сиреники на Чукотке, с большой вероятностью он откажется. Раньше незанятые целевые места попадали в общий конкурс, но в 2025 году правила изменятся. Целевые места, если не нашлось соискателей, будут сохраняться и появится возможность провести дополнительный набор.

– А как подбирают кандидатов на целевое место?

– По-разному. В школах-интернатах педагоги находятся на связи с районными департаментами образования, они передают информацию о том, какие профессии в будущем намерены получить учащиеся 11-го класса. С родителями этих ребят обсуждаются все детали, кто куда планирует поступать, на какую специальность, есть ли возможность найти заказчика целевого обучения, затем через портал «Работа в России» заказчиком формируется заявка.

Но на самом деле это не закрытая система. Родители старшеклассников из числа коренных малочисленных народов могут сами обратиться в департамент образования своего района, узнать, сколько целевых мест и по каким направлениям есть, озвучить свои потребности и с большой вероятностью при составлении предложений о целевом наборе из администрации к ним обратятся, предложат варианты. Если родители, например, ведут кочевой образ жизни, а ребенок учится в интернате, то часть документов помогают собрать педагоги в школе.

– Потенциальные абитуриенты выявлены, предложения о целевых договорах заказчиками размещены на портале «Работа в России». Какой следующий этап?

– Теперь все зависит от выпускника школы. Имея к началу приемной кампании списки желающих поступить к нам, мы с замиранием сердца ждем результаты их ЕГЭ. Каждого обзваниваем и узнаем о баллах. Да, порог для целевого набора значительно ниже, чем на общем конкурсе, но ведь и случиться может всякое, например, переволновался человек и не набрал нужное число баллов. Если баллы не проходные, начинаем поиск альтернативного претендента в этом же регионе, используя связи в общественных организациях коренных народов, через выпускников и друзей. Иногда на целевое место может поступать представитель того же народа, но из соседнего региона.

Многие ребята стремятся вначале поступить в колледж и уже потом получать высшее образование. Тогда ЕГЭ сдавать не надо, выпускники колледжей поступают по вступительным испытаниям вуза (онлайн проходят тесты). В этом году у нас было 20 таких абитуриентов.

Отмечу, что с 2026 года в Институте народов Севера РГПУ имени А.И. Герцена откроется прием на программы среднего профессионального образования (СПО). Поступить можно будет по собеседованию. Выпускники СПО получат возможность поступить на третий курс бакалавриата.

– Регионы поддерживают своих студентов?

– Да. Многие вводят собственные региональные стипендии. Например, студенты из ХМАО-Югры, изучающие родной язык, получают 20 тысяч рублей стипендию ежемесячно, также у них есть компенсация проезда до места учебы и обратно. Специалисты департамента объединяют своих целевиков в чаты и буквально ведут их, сообщают, когда надо подать документы, что собрать, как оформить. Вот это ощущение поддержки ребят очень вдохновляет, они понимают, что они смогут жить и учиться в большом городе. Землячества организовывают встречу поступивших в вуз в аэропорту, помогают заселиться в общежитие. Уже после поступления ребята ходят на встречи землячеств, их зовут на различные мероприятия, часто приглашают представить регион на самых знаковых площадках. Например, во время выставки «Россия» на ВДНХ на стенде Ямала выступали наши студенты.

– А как Институт помогает ребятам адаптироваться к жизни в Санкт-Петербурге? 

– У нас развита система кураторства. Оно всегда было, на протяжении всех 95 лет с момента основания Института. Кураторов мы выбираем из числа молодых преподавателей, чтобы им проще было найти общий язык со студентом. Куратор следит, как человек устроился в общежитии, смог ли установить контакт с соседями, деканатом, преподавателями. Но в проблемы студентов вникают не только кураторы. Преподаватели могут поговорить с учащимися по душам на родном языке. Если есть проблемы, то преподаватели обязательно помогут, подскажут.

У нас ребята все очень хорошие, мотивированные, но тем не менее, есть некоторые факторы, над которыми не властны ни они, ни мы. Например, в первый год учебы многих студентов неудержимо тянет домой. И это не только тоска по родным и близким в привычном понимании. Есть исследования, которые подтверждают, что метаболизм человека, адаптированного к жизни в высоких широтах, устроен так, что ему требуется много высоколипидной пищи, это может быть жирная рыба или мясо, может быть, какие-то ферментированные продукты. И если традиционная система питания нарушается, то вырабатывается очень много кортизола, гормона стресса. Человек впадает в депрессию. То есть существует прямая зависимость психологического состояния от системы питания.

Я, когда в это погрузилась, стала понимать наших студентов, которые отпрашиваются домой во время учебного года. Это не прихоть, что человек взял и захотел рыбы, это физиология. В Петербурге нет возможности обеспечить традиционное питание. Да, конечно, ребята что-то с собой привозят, но таким образом нельзя сформировать себе рацион на несколько месяцев. Поэтому, если к нам приходит студент и отпрашивается, говорит, что ему надо домой, мы отпускаем, даем задания, чтобы он не выпадал из учебного процесса, был на связи. Многие сдают сессию досрочно и продляют так себе каникулы.

– Но ведь ребята из числа представителей коренных малочисленных народов поступают не только к вам, они учатся на физиков, экономистов, географов.

– Да, но учет этнопсихологических факторов – это именно наша особенность. Знаю, что ребята, которые поступают на другие факультеты, могут растеряться, не справляются. Особенности менталитета и физиологии там не берутся в расчет, много отчислений за прогулы или неуспеваемость. Учебные программы непростые, требования высокие. В Институте народов Севера создана этнокультурная среда, проводятся адаптационные мероприятия. На других факультетах северные студенты чувствуют себя не так комфортно. Если человек действительно хочет учиться, но понимает, что не может адаптироваться к условиям, мы можем перевести такого студента к нам. За год к нам в среднем человек 5-6 переводятся.

Мы в Институте ведем большую работу в области этнопедагогики и как раз плотно изучаем различные моменты адаптации. У нас собрана уникальная научная база, да и преподаватели обладают колоссальным опытом. Недавно, кстати, совместно с Ямальским, Таймырским,  Надымским колледжами, Нарьян-Марским социально-гуманитарным колледжем имени И.П. Выучейского, Северным национальным колледжем в Ловозере и Чукотским многопрофильным колледжем мы разработали программу психолого-педагогического сопровождения для студентов средних профессиональных учебных заведений. Ребятам, которые поступают в колледжи, даже в своих регионах, также требуется адаптация и поддержка.

– Этнопсихологические моменты учитываются при психолого-педагогическом сопровождении или во время освоения учебной программы тоже?

– Да, в процессе обучения этнопсихологическое особенности ребят мы учитываем сами и объясняем их преподавателям с других факультетов, которые читают общие предметы нашим студентам. Мы рассказываем, что есть особенности ментальности, национального характера. Есть, например, такое понятие – «Молчащие культуры». Люди, которые живут в Арктике, всегда старались экономить энергию. А речь – это очень энергозатратное действие. Поэтому есть студенты, которые молчат, например, на семинарах. Они неразговорчивы не потому, что игнорируют преподавателя или не испытывают интереса к предмету. Они просто не привыкли много говорить, это традиция, этнический стереотип поведения. Но таких студентов можно «раскрыть». Когда они начинают доверять человеку, то постепенно начинают общаться, высказывать свое мнение.

Когда это происходит, проявляются все таланты человека. Студенты начинают петь, танцевать, писать стихи.

– Студенты Института народов Севера активно участвуют в культурных и просветительских мероприятиях на различных петербургских площадках: в музеях, библиотеках, театрах. Как устроена эта работа, кто является инициатором сотрудничества?

– Мы сотрудничаем с Кунсткамерой, Этнографическим музеем, Музеем Арктики и Антарктики, Комитетом по делам Арктики, налажены связи с ведущими петербургскими библиотеками. Наша дружба длится уже не одно десятилетие, и мы с удовольствием откликаемся на их предложения.

Например, летом мы участвовали в масштабном проекте «Сказки Арктики» в Парке 300-летия Петербурга. Наши ребята поставили четыре сказки, спектакль был приурочен к Году семьи. Ежегодно участвуем в «Ночи музеев» в Кунсткамере. Студенты устраивают настоящий перформанс в залах, посвященных коренным малочисленным народам Севера. В витринах стоят манекены в национальных костюмах. А в зале наши ребята, тоже в национальных костюмах, проводят элементы обрядов, показывают национальные танцы, игры. Посетителей музея привлекают такие яркие и зрелищные мероприятия. 17 декабря в библиотеке имени В.В. Маяковского мы проведем финал нашего институтского конкурса «Лучшая хозяйка очага». Мы его задумывали несколько лет назад как такое камерное мероприятие, а сейчас это заметное событие в жизни города.

Девушки, представительницы разных этносов, выходят на сцену в национальных костюмах и представляют свои народы – исполняют национальные песни и танцы, готовят блюда национальной кухни, оценивается и знание родного языка.

Отмечу, что наша цель – представить национальную культуру адекватно и аутентично, чтобы не было эклектики, чтобы все элементы использовались правильно. Костюмы и предметы национального быта мы заказываем у мастеров в регионах, формируем свои коллекции.

У нас очень качественные фольклорные номера. С ребятами занимаются хореографы, режиссеры-постановщики. Национальные песни и танцы мы адаптируем к сцене. Это большая и очень ответственная работа. Конечно, приятно, что нашу работу замечают, что ребят приглашают на крупнейшие площадки. Но, честно говоря, в последние годы мы приходим к тому, что невозможно удовлетворить весь запрос Петербурга. Тема Арктики сейчас на пике популярности. О народах Севера хотят знать все, от школ до музеев. Бывало такое, что ко мне подходили ребята из фольклорных коллективов, которые выступали три дня подряд, и, узнав, что их позвали на четвертое выступление, говорили: «А давайте сегодня пойдет кто-то другой».

– А когда же учиться?

– Это ключевой вопрос! Мы даем академическое образование, у нас насыщенная программа и студенты не могут выступать 24/7, им надо учиться, заниматься исследованиями.

В общем, сейчас мы продолжаем сотрудничество с нашими постоянными друзьями, ребята выступают на крупных городских площадках. Также мы идем навстречу школам, но некоторые предложения об участии отклоняем, чтобы хоть как-то фильтровать нагрузку.

Следующий год для нас особенно напряженный – будет отмечаться 95-летие Института народов Севера, мы к этому событию готовимся уже сейчас.

– Сформирована ли программа празднования юбилея?

– Программа примерно нам уже понятна. В первую очередь у нас будет слет выпускников. Мы ждем гостей со всей страны, среди них есть как известные деятели культуры и науки, лидеры общественного мнения, так и сельские учителя, которые на протяжении десятилетий работают в школе и остались верны своему выбору. Называться наше мероприятие будет «Педагогическая ассамблея коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока РФ». Состоится она 22 и 23 мая 2025 года. В рамках деловой программы мы планируем обсудить вопросы преподавания, целевого приема, развития ресурсной базы. Также готовим большой праздничный концерт. Программа еще формируется, мы будем рады, если к нам присоединятся администрации регионов и добывающие компании.

– Институт народов Севера является ведущим центром по сохранению языков и традиционной культуры коренных малочисленных народов. Как проводится эта работа?

– Наши преподаватели ездят в командировки. У них очень много выездов, они разные, есть экспедиции, которые организовывает Институт, также преподавателей приглашают регионы, еще есть гранты Министерства просвещения, Росмолодежи. Ну и за свой счет тоже многие ездят. Ресурсов и источников достаточно, чтобы вести научную деятельность. Наши преподаватели, конечно, стремятся, чтобы куда-то поехать, собрать материал. В этом году совместно с Северо-Восточным федеральным университетом имени М.К. Аммосова реализовали проект создания Виртуального музея традиционной культуры коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока. Экспедициями были охвачены два региона – Ямал и Якутия. Сбор материалов в полевых условиях осуществляли  студенты и преподаватели. Одна из главных задач – проведение 3D-фотограмметрии – это создание точной трехмерной модели с помощью фотоснимков. В ходе экспедиции в 3D-формате фиксировались предметы материальной культуры, конечно, ребята параллельно собирали фольклор. Я сама ездила с нашими студентами по Якутии. Мы передвигались на поезде, высаживались в поселках, даже самых небольших. У нас было очень много сложного современного оборудования – 3D-сканеры, фототехника, позволяющая получать изображения в высоком разрешении. И вот так мы ездили и собирали материал. Многие из этих населенных пунктов никогда раньше не попадали в маршруты этнографических экспедиций, так что удалось собрать уникальный материал, который местные жители бережно сохранили в местных краеведческих музеях. Мы ставили оборудование в этноцентрах и постепенно оцифровывали предметы из фондов музеев. Местные жители тоже заинтересовались, они приходили к нам в национальных костюмах. Мы создавали их трехмерные портреты, для этого использовался специальный подиум.

Также мы привлекаем к исследованиям специалистов из регионов, например, сотрудничаем с Анной Алексеевной Барболиной, исследовательницей долганского языка и культуры, по нганасанскому языку нам поддержку оказывает Светлана Нереевна Жовницкая, составительница нганасанского алфавита.

Еще одно наша ключевое направление – разработка учебников по родным языкам для вузов. 44 учебника подготовлено нашими преподавателями в рамках государственного задания Министерства просвещения, некоторые уже вышли, часть – готовятся к печати. Учебники тоже создаются с привлечением большого количества специалистов. Также наши преподаватели участвуют в создании учебно-методических пособий для школ.

Мы гордимся, что выходят учебники по эвенкийскому, корякскому, хантыйскому языкам в соавторстве с нашими педагогами. Невозможно школьный учебник создать без научной базы. При этом сам преподаватель вуза также не может в одиночку написать школьный учебник, потому что он не владеет методикой преподавания в школе. При создании учебников наука и практика соединяются. Потому что есть большая проблема, когда учебники вроде есть, но они не внесены в федеральный перечень рекомендованных к использованию. Без этого невозможно ввести преподавание языка как предмета в школе. При этом учебники необходимо обновлять раз в пять лет, и мы готовы вести эту работу совместно с Федеральным институтом родных языков.

– Как вы решаете вопрос с преподаванием языков, по которым у вас нет в штате преподавателя?

– Есть родственные языки, соответственно, преподаватель ненецкого языка в теории может освоить преподавание нганасанского, специалист по нанайскому – ульчского. Однако это все очень индивидуально и, если к нам поступает студент-носитель какого-нибудь редкого языка, мы стараемся, чтобы с ним занимался специалист по этому языку, даже если он не является сотрудником нашего института. Например, когда поступил юноша-нганасанин, мы обратились к Светлане Нереевне Жовницкой, и приняли ее на работу по договору ГПХ. К нам поступили ребята-сойоты и тофалары, мы для них тоже открыли языковые группы. К сожалению, нет даже потенциального преподавателя алеутского языка. Но к нам и алеуты редко поступают. В этом году поступили ребята-кето. Мы сейчас находимся в поиске преподавателя для них.

– Расскажите, пожалуйста, как вы сами попали в Институт народов Севера. Планировали ли вы изначально, что останетесь здесь работать?

– Я училась в сложное время, в девяностые годы. Но в институте была очень теплая, дружественная атмосфера, мы ходили сюда как домой. Моя специальность – учитель культурологии и учитель истории. Я росла в русскоязычной среде, мой отец – военный. И своих родных я видела раз в три года, когда мы выезжали к родственникам мамы в Амурскую область. Еще в школе я увлеклась эвенкийским декоративно-прикладным искусством, которое мне передала моя мама – мастерица, она прекрасно говорит по-эвенкийски, знает обычаи, фольклор. Часто вечерами она рассказывала эвенкийские сказки, вспоминала свое детство в таежном поселке. Наш род Буллёт был зажиточным, владел большим стадом оленей. О моем дедушке шамане Илье Ивановиче Яковлеве написана книга «Обряды и верования эвенков-орочонов». В нашем военном городе мы, мама, брат и я, даже выступали как семейный ансамбль северного танца. Так что про родную культуру, я конечно, многое знала, но не было такой среды, чтобы погрузиться и понять. При этом я с детства чувствовала себя немножко другой, у меня отличалось отношение к природе, к жизни, и характер эвенкийский – немного закрытый и очень прямолинейный. Если использовать научный термин – это пример примордиализма. Есть конструктивистский подход, когда считается, что этничность конструируется, передается через образование, воспитание, СМИ, какие-то государственные институты и в результате полученных знаний, пребывания в определенной среде люди становятся представителями этого этноса. А примордиализм подразумевает, что этничность – это укорененное, врожденное.

Когда я попала в Институт народов Севера, то сразу почувствовала, что это именно мое, что я нашла себя. У меня были замечательные педагоги из Кунсткамеры, Этнографического музея, Музея истории религии. Уже с третьего курса я начала писать научные статьи по теме женского шаманизма и в 2005 году защитила диссертацию. Потом я стала подавать заявки на гранты, сотрудничала с Российским гуманитарным научным фондом, ездила в экспедиции по регионам, где живут эвенки, записывала их, проводила научные изыскания. В Институте заметили мою активность и пригласили на работу. Поначалу я руководила заочным отделением, контролировала, чтобы заочники вовремя приезжали и уезжали, сдавали сессию. Тут тоже есть своя специфика, представьте, мы ждем их на занятия, а дороги размыло или из-за непогоды все рейсы отменили. Студент не может прибыть в Петербург. И постоянно приходилось эти вопросы решать, чтобы студенты смогли все сдать и получить диплом. Потом я была заместителем директора по проектной деятельности, по связям с регионами, занималась организацией международных обменов, а в 2022 году возглавила Институт. В первую очередь работа у меня административная, нужно организовать учебный процесс, обеспечить студентов местами для прохождения практики, развивать кадры. Также я сама веду некоторые лекции и семинары.

– А время есть на научную деятельность?

– Значительно меньше, чем хотелось бы. Сейчас тема моих научных изысканий – национальный характер народов Севера. Мне хотелось бы защитить диссертацию на эту тему. Я изучала этот вопрос на основе фольклора различных этносов. У каждого народа есть свое представление, кто же такой идеальный герой, какими качествами он должен обладать. У разных народов воспеваются разные качества характера. Для кого-то предпочтительна хитрость, для кого-то, наоборот, хитрец – отрицательный герой. Но представления, описанные в фольклоре – это лишь часть факторов, формирующих национальный характер. Мне интересно досконально изучить этот вопрос, надеюсь, что когда-нибудь сложится.

– Вы живете в Петербурге уже более 20 лет. Есть ли в городе место, где представители коренных народов могут послушать родную музыку, пообедать блюдами национальной кухни, поговорить на родном языке?

– Сейчас таких мест все больше. В первую очередь, это землячества и представительства северных регионов в Санкт-Петербурге: Ямала, Якутии, Ненецкого автономного округа. Работают специализированные городские учреждения: Дом национальностей, Дом дружбы Ленинградской области. Кроме того, открываются кафе национальной кухни, есть общественные пространства, библиотеки, музеи, культурные центры. Наши студенты с удовольствием их посещают. Ну а для меня главным местом, где можно услышать национальную музыку и поговорить на родном языке, был и остается наш Институт народов Севера. Не покривлю душой, если скажу, что это мое самое любимое место в городе. Ему я посвятила свою жизнь.

Справка «КМНСОЮЗ-NEWS»

ФИО: Урун Софья Александровна

Регион: г. Санкт-Петербург

Деятельность: директор Института народов Севера РГПУ им. А.И. Герцена