- 28 августа 2022
- 09:48
Основатель группы «Noid» Владимир Соловьев рассказывает о том, как вепсские народные песни превратились в хиты электронной музыки.
Вепсскую группу «Noid» знают любители электронной музыки по всей стране. Музыканты придают старинным песням современное звучание, и это нравится слушателям. У группы имеется солидный пул поклонников, которые не пропускают ни одного концерта, коллектив ездит с концертами по всей стране, выступает как на этнофестивалях, так и в ночных клубах. В этом году «Noid» отмечает 15-летие. О том, как этноколлектив стал своим в мире электронной музыки, рассказал «КМНСОЮЗ-NEWS» основатель группы «Noid» Владимир Соловьев.
– Владимир, как появилась группа «Noid»? Менялся ли стиль коллектива за 15 лет?
– Все началось 15 лет назад с поездки на музыкальный фестиваль в Швецию. В пути я разговорился с одним фолк-коллективом, ребята были из Карелии. Мы много говорили о музыке, в том числе и об этно. Они предложили: а почему бы не создать вепсскую группу. На тот момент в Карелии, конечно, были вепсские коллективы, но они играли исключительно аутентичную музыку, строго следовали традициям исполнения. В то же время в странах Скандинавии популярность набирали этно-группы, которые делали ставку на современное звучание. Они активно выступали, записывали альбомы.
На первом этапе существования коллектива мы все-таки были больше фолк-группой. Потом мы стали добавлять разные инструменты, стало больше электронщины.
Глядя на такие группы, я подумал: «А почему бы и нет?» Я вепс по национальности, культура моего народа мне всегда была близка. Я окончил факультет прибалтийско-финской филологии и культуры Петрозаводского государственного университета, поэтому какая-то база знаний по вепсской музыкальной традиции у меня имелась. Хотелось сделать так, чтобы о нашей культуре, о нашей музыке, узнало как можно большее число людей. И мы с Александром Шашиным, он тоже вепс, создали группу. Я играю на клавишных инструментах, он – бас-гитарист. Но вообще у нас состав на протяжении 15 лет несколько раз менялся. Изначально у нас были контрабас, аккордеон, скрипка, а на вокале – три девушки. То есть на первом этапе существования коллектива мы все-таки были больше фолк-группой.
Потом мы стали добавлять разные инструменты, стало больше электронщины, появился вокальный процессор, который обрабатывает голос, дает интересные эффекты. И в конце концов мы пришли к своему нынешнему звучанию, сейчас мы используем в основном электронные инструменты и бас-гитару.
– А вепсские народные инструменты присутствуют?
– В некоторых композициях у нас звучит калюка – это обертоновая флейта. Она считается финским народным инструментом, но я не исключаю, что у вепсов такая флейта тоже была. Например, кантеле, это щипковый музыкальный инструмент, внешне напоминающий гусли, есть как у финнов и карелов, так и у вепсов. Еще используем йоухикко – тоже финский национальный инструмент, но он очень гармонично ложится в нашу аранжировку.
Вообще, если говорить про теорию, то науке известно более 30 вепсских инструментов. Это в первую очередь различные духовые инструменты, пастушьи рожки, дудки, флейты. Были в ходу свистульки, их делали из глины и костей. То есть все достаточно просто.
Но если углубляться в историю музыки, то мы увидим, что уже в XIX веке традиционный инструмент кантеле начинает вытесняться русской балалайкой, а к началу ХХ века в вепсских деревнях повсеместно звучала гармонь. В студенческие годы я ездил в экспедиции по вепсским деревням и слышал народные песни в исполнении носителей языка, но традиционные вепсские инструменты при этом не звучали. Сейчас кантеле и другие народные инструменты используют фольклорные коллективы, исполняющие аутентичную музыку. Но я очень сомневаюсь, что в наше время в домах продолжают играть на кантеле.
В некоторых композициях у нас звучит калюка – это обертоновая флейта. Она считается финским народным инструментом, но я не исключаю, что у вепсов такая флейта тоже была.
– Расскажите, пожалуйста, о главных вепсских песнях. О чем они? По каким случаям их исполняли?
– Один из самых значимых жанров – это плачи. Их исполняли в связи с определенными событиями в жизни. В детстве мне довелось услышать настоящий плач на кладбище. Ушел из жизни один из родственников, на сороковой день его пришли помянуть. Плакальщица на могиле исполнила этот плач, мне очень это в память врезалось. Сейчас, насколько мне известно, плакальщиц на кладбище почти не приглашают.
Были и другие плачи. Например, несколько лет назад мы записали песню «Voik» – это свадебный плач. Сейчас свадьба – это целиком позитивное событие, а пару сотен лет назад в вепсских деревнях относились к этому по-другому. Считалось, что, когда девушка выходит замуж, для своего рода она умирает, а потом возрождается в новой жизни, замужем. Наряжая невесту в свадебную одежду, родственники ее оплакивали, прощались с ней как с умирающей.
В принципе, у этой традиции было свое бытовое обоснование. После свадьбы девушка уезжала в другую деревню, теряла связь с близкими, и эта неопределенность пугала всех, как родственников, так и саму невесту.
А еще в вепсской традиции были четверостишия – lühüd pajod, их иногда сравнивают с частушками, хотя это не совсем верно. Если русские частушки носят юмористический характер, то вепсские четверостишия – это такие бытописания, что опасно ходить далеко в лес одному, что девушка может тосковать, даже рядом со своим женихом. Есть еще отдельный жанр – это выкрики в лесу. Считалось, что с их помощью можно призвать животных и птиц, например, на охоте, были еще ауканья, когда человек заблудился и так звал на помощь. Еще в вепсской музыкальной традиции были распространены различные звукоподражания.
– Легко ли вепсские песни ложатся на ваш ритм или приходится их сильно адаптировать?
– В принципе любой материал можно положить на какой-то стиль. Вепсские песни тоже не исключение, они протяжные и гармоничные. То есть вопрос, как создать современное звучание для песни, для нас не стоит. Но важно сделать так, чтобы песня осталась узнаваемой, чтобы она не превратилась в новую композицию на вепсском языке, а осталась народной песней в современной аранжировке.
Важно сделать так, чтобы песня осталась узнаваемой, чтобы она не превратилась в новую композицию на вепсском языке, а осталась народной песней в современной аранжировке.
– Сложно соблюсти такой баланс?
– Пожалуй, нет. В 2007 году после нескольких репетиций мы уже начали выступать. С момента основания группы тогда прошло всего два месяца.
– Где вы находите народные вепсские песни? Ездите в экспедиции?
– Даже когда я бывал в студенческих экспедициях, а с этого времени прошло уже лет 15, уже тогда было сложно найти носителей языка, которые в свободное от основных занятий время исполняли бы вепсские песни. Сейчас народную музыку, на мой взгляд, сохраняют немногочисленные фольклорные аутентичные коллективы. Они стараются следовать традиции как в манере исполнения, так и в костюмах, участвуют в обрядах.
Кроме того, еще на заре эпохи звукозаписи была проведена огромная работа по записи старинных песен. В фонотеках есть совсем старые записи, они выполнены не на пластинках и уж тем более не на кассетах, а на восковых валиках. Им больше сотни лет!
Мы пользуемся имеющимся аудиоматериалом – как записанным в отдаленных деревнях, так и тем, что сохраняют фольклорные коллективы.
У нас нет цели показать от и до тот или иной обряд. При создании клипа мы руководствуемся в первую очередь художественной частью.
– А клипы как снимаете? Привлекаете консультантов?
– Нет, хотя у нас в Карелии есть прекрасные знатоки вепсского фольклора. Но у нас нет цели показать от и до тот или иной обряд. При создании клипа мы руководствуемся в первую очередь художественной частью, чтобы был видеоряд, гармонирующий с самой песней.
– Недавно в группе «Noid» появилась новая вокалистка. Как вы отбираете исполнительниц в коллектив? Проводите ли тестирование на знание вепсского языка?
– Нашу новую вокалистку зовут Ирина Липкова, у нее прекрасный завораживающий голос. Но на самом деле никаких языковых тестирований мы не проводим. К сожалению, в Петрозаводске не так много людей говорят на вепсском. У нас главные требования: голос, слух и готовность к музыкальным экспериментам. По сути, мы не пишем нот, все песни адаптируются в процессе репетиций, мы никогда не знаем, какое звучание будет у той или иной композиции, и во многом от вокала зависит, что в итоге получится.
Я сам говорю на вепсском, поэтому помогаю ставить произношение, разъясняю смысл некоторых слов.
Мы не пишем нот, все песни адаптируются в процессе репетиций, мы никогда не знаем, какое звучание будет у той или иной композиции.
– Нойдами на северо-западе называли колдунов, считалось, что они живут в каждой вепсской деревне. Встречали ли вы в своей жизни нойдов?
– Я городской житель, поэтому нойдов мне встречать не приходилось. Но на самом деле в вепсской традиции нойды – это не совсем колдуны. Владение магией считалось лишь одной из ипостасей нойда. Это были люди, которых можно сравнить с деревенским МФЦ. Точно также действовал принцип «одного окна». Нойды были врачевателями, оказывали первую медицинскую помощь и помогали избавиться от хронических болезней. К ним же обращались, когда сбегал скот, они помогали его найти. Нойды были и психологами, оказывали моральную поддержку в сложных ситуациях, к ним обращались как к юристам, когда возникал какой-то вопрос правового характера. В общем, это были мудрые, разносторонне развитые люди. Сто-двести лет назад активно верили в какие-то сверхъестественные явления, поэтому считалось, что ко всему прочему нойды могут общаться с духами или наводить порчу.
К нойдам относились с трепетом. С одной стороны, их побаивались, но была и благодарность, ведь сложно было найти семью в деревне, которой ни разу не помог нойд.
Это название для группы мы взяли, во-первых, потому что нойды играли огромную роль в жизни вепсского народа, а во-вторых, само слово звучное. Кроме того, нойды были не только у вепсов. Известны они и у карелов, и у саамов. То есть слушателю с севера-запада России или из скандинавских стран наше название понятно.
– «Заходит» ли носителям языка музыка группы «Noid»? Кто ваши слушатели?
– Среди вепсов нас знают люди всех возрастов и музыкальных предпочтений. Люди старшего поколения, признаюсь, относятся сдержанно. С одной стороны, они позитивно воспринимают, что мы исполняем композиции на вепсском, с другой – они любят другие ритмы. Ну а молодежи нравится.
– Где вы чаще выступаете: на этнофестивалях или на концертах электронной музыки?
– Стараемся ездить всюду. Два месяца назад ездили на этнофестиваль «Древо жизни» в Бабаевский район Вологодской области, там живут вепсы. Регулярно выступаем в Ленинградской области, ездим по Карелии.
В то же время ездим и на фестивали электронной музыки. Многие зрители таких фестивалей от нас впервые узнают и о вепсах и о вепсской музыке. Так что, получается, что мы через музыку рассказываем о нашем народе. А еще мне очень нравится, что под нашу музыку люди танцуют, что композиции «Noid» слушают в машине или дома на компьютере.
К сожалению, из-за пандемии мы выступаем не так часто, как хотелось бы. Многие концерты и фестивали были отменены или перенесены. Надеюсь, что когда все закончится, мы снова начнем гастролировать.
– Чем вы занимаетесь помимо группы?
– У нас у всех есть обычная работа. Я, например, занимаюсь интернет-маркетингом, Александр Шашин работает на радио, а деятельность Ирины Липковой связана с продажами. «Noid» для нас – это хобби, приятное и важное дополнение к обычной офисной жизни. За 15 лет мы записали множество треков, выступили на огромном количестве площадок, и везде мы шли с вепсскими песнями. Смею надеяться, что наши зрители с нами больше узнали о вепсах и прониклись песнями, которые сложили люди сотни лет назад.
Справка «КМНСОЮЗ-NEWS»
ФИО: Соловьев Владимир Викторович
Регион: Республика Карелия, город Петрозаводск
Деятельность: основатель и участник группы «Noid» (клавиши)
Читайте также:
Подпишитесь на дайджест новостей
Не пропустите важные события!