Уполномоченный по правам коренных малочисленных народов Севера в Республике Саха (Якутия) Константин Роббек рассказывает о сложностях, с которыми сталкиваются жители отдаленных территорий, и о том, как их можно разрешить.

В Республике Саха (Якутия) с 2014  года действует институт омбудсмена по правам коренных малочисленных народов. О том, чем он занимается, с какими вопросами обращаются люди, как решаются их проблемы и как устроена система взаимодействия с органами власти, рассказал «КМНСОЮЗ-NEWS» уполномоченный по правам коренных малочисленных народов Севера в Республике Саха (Якутия) Константин Роббек.

– Константин Васильевич, расскажите, пожалуйста, чем занимается уполномоченный по правам коренных малочисленных народов? Что входит в ваши обязанности?

– В первую очередь уполномоченный выступает гарантом защиты интересов коренных малочисленных народов, отстаивает их в органах государственной власти, люди обращаются ко мне, когда сталкиваются с невозможностью реализации своих прав.

– Это какие-то частные вопросы или системные проблемы, требующие комплексного решения, или, возможно, даже изменения нормативной базы?

– На самом деле, большинство вопросов и частные, и системные одновременно. Что такое частный вопрос по своей сути? Это то, что можно решить в индивидуальном порядке, задействовав имеющуюся нормативную базу. То есть законы уже есть и работают, важно их правильно применить, помочь человеку все правильно оформить. Но бывают вопросы, которые не решить так просто, поскольку нет нормативов, не отработан алгоритм.

К сожалению, практика показывает, что большинство обращений касаются проблем, устранить которые можно лишь на системной основе, путем внесения изменений в нормативно-правовые акты.

Причем, знаете, иногда вопросы бывают очень разные, а путь решения – один. Например, в прошлые годы мы получали от людей много обращений, касающихся традиционной охоты и регистрации общин коренных малочисленных народов Севера. Казалось бы, совершенно разные вопросы, какая между ними может быть связь. Но она есть и заключалась в трактовке таких понятий, как места традиционного проживания и территории традиционного природопользования, подчеркну, что данные понятия не синонимичны. Так вот, в Республике Саха (Якутия) к местам традиционного проживания были отнесены только сельские поселения. Соответственно, представители коренных малочисленных народов даже при переезде в райцентр теряли те небольшие права, что у них есть, в частности, они не могли заниматься охотой или регистрировать общины.

В итоге сейчас после внесения изменений в ряд нормативов в Якутии общину можно зарегистрировать даже в Якутске. Для нас это очень важно, ведь, прямо скажу, у нас желающих создавать новые общины не так, чтобы очень много, и отказы по формальному признаку для людей довольно болезненны. То же самое и с традиционными видами деятельности. Я считаю, что это неправильно, когда людей по территориальному признаку ограничивают в праве заниматься деятельностью, которую их предки вели веками.

– А с законодательными инициативами вы можете выступать?

– Такого права у уполномоченного нет. Но фактически, если возникнет необходимость в корректировке законодательства, то поправки инициировать можно. В Государственном Собрании (Ил Тумэн) Республики Саха (Якутия) действует постоянный комитет по вопросам коренных малочисленных народов Севера и делам Арктики. Помимо этого есть профильное Министерство по развитию Арктики и делам народов Севера. Мы работаем сообща, вместе обсуждаем какие-то вопросы, ищем пути решения, в том числе и через изменение нормативной базы.

– Как вы считаете, нужен ли на федеральном уровне Уполномоченный по правам коренных малочисленных народов?

– Одно время муссировался вопрос об Уполномоченном по делам национальностей на федеральном уровне, все-таки на территории России проживает около 200 этносов. Но этот вопрос так и не решился. Представители коренных малочисленных народов живут не во всех регионах, поэтому ставить вопрос об отдельном омбудсмене тяжело. Но если бы такой институт появился, то всем было бы проще.

Сейчас Уполномоченный по правам коренных малочисленных народов, помимо Якутии, есть на Камчатке и в Красноярском крае. Конечно, мы очень тесно взаимодействуем. Еще сотрудничаем с омбудсменами по правам человека, по правам ребенка и по правам предпринимателей в разных регионах. Есть понимание, что при наличии такого института на федеральном уровне появляется возможность выработать единую методологию, подходы и так далее.

В Якутии я тесно сотрудничаю с Уполномоченным по правам человека Сарданой Михайловной Гурьевой, ведь по сути вопросы защиты прав коренных малочисленных народов – это в первую очередь вопросы прав человека.

В Дальневосточном федеральном округе у нас есть понимание и поддержка со стороны Координационного совета уполномоченных по правам человека, в который входят и Уполномоченные по правам коренных малочисленных народов Севера Якутии и Камчатки. Его председателем является Чесницкий Игорь Иванович, который готов рассмотреть и поддержать наши предложения. Мы пытаемся наладить контакты и с федеральным омбудсменом Татьяной Николаевной Москальковой. В прошлом году она проводила семинар-совещание, посвященный реализации прав коренных малочисленных народов, по его итогам было принято решение, что эта практика будет продолжена. Через несколько месяцев, скорее всего, в Красноярском крае, состоится второй семинар-совещание под эгидой федерального омбудсмена по правам человека на тему реализации прав коренных малочисленных народов.

– Расскажите, пожалуйста, как устроен ваш аппарат, сколько сотрудников, кто чем занимается?

– В общей сложности мне помогают около 50 человек, но это не штатные сотрудники, а активисты. Система устроена так. При омбудсмене есть одна официальная структура – Общественный экспертный совет. Туда в основном входят активисты, имеющие юридическое образование. Они рассматривают какие-то системные вопросы, озвучивают свое видение проблемы. На местах у нас действует институт общественных представителей и общественных помощников. Представители есть в каждом муниципальном районе. Через них гражданин может подать заявление Уполномоченному, чтобы, например, не приезжать в Якутск.

А еще есть общественные помощники, это мои доверенные лица. У нас нет такого, чтобы в каждом районе было по общественному помощнику, где-то может быть два человека, где-то – ни одного. Общественные помощники – это, скорее, специалисты по каким-то конкретным вопросам. Я к ним обращаюсь за консультацией, также они мне сообщают о возникающих проблемах и предлагают пути их решения. Например, один из моих общественных помощников специализируется на вопросах традиционного природопользования. Так вот он может подсказать решение не только по тому району, где сам проживает, но и по другим муниципалитетам.

У нас большая территория, но благодаря тому, что мне помогает много людей с активной гражданской позицией, удается держать руку на пульсе.

– Как работает региональный закон «Об этнологической экспертизе», что он регулирует? Какие системные вопросы были сняты благодаря его появлению?

– Вообще-то сам закон был принят еще 12 лет назад, но активно экспертизы стали проводить лишь относительно недавно. Что такое этнологическая экспертиза? Это научно-обоснованное подтверждение влияния той или иной хозяйственной деятельности на развитие этноса. Для защиты прав коренных малочисленных народов некоторые территории получают статус зон с особыми условиями использования.

Но цель этнологической экспертизы не в том, чтобы запретить хозяйственную деятельность как таковую, а чтобы минимизировать потенциальный ущерб, а лучше и вовсе свести его на нет. Если это невозможно, то компенсировать ущерб.

Когда закон был принят в первоначальной редакции, то возникало много сложностей. Я уже говорил, что места традиционного проживания и территории традиционного природопользования – это не одно и то же. Но в изначальном тексте документа были формулировки, которые касались как мест традиционного проживания, так и природопользования. Но не на всех территориях, где осуществляется природопользование, люди проживают. В общем, возникла путаница. Ее удалось исправить благодаря постановлению Правительства России № 1488 от 18 сентября 2020 года, в котором прописано Положение о порядке возмещения убытков, причиненных коренным малочисленным народам.

Оно подразумевает подписание соглашений между хозяйствующими субъектами и советами представителей коренных малочисленных народов Севера, которые создаются на общественных началах при тех или иных исполнительных органах власти.

Сейчас мы в регионе отрабатываем такой момент, чтобы правом подписывать такие соглашения был наделен наш Совет представителей коренных малочисленных народов Севера при главе Республики Саха (Якутия). В прошлом году первое подобное соглашение подписано с добывающей компанией, которая работает в одном из муниципальных районов.

Конечно, сложностей было много. Следует отметить, что с момента создания института Уполномоченного в 2014 году полномочия по государственной политике в отношении коренных малочисленных народов Севера, в том числе по этнологической экспертизе, в результате структурных преобразований органов государственной власти неоднократно передавались из ведения одного ведомства в другое. Об этом неоднократно отмечалось в ежегодных докладах Уполномоченного. Данное обстоятельство не способствовало проведению взвешенной государственной политики в отношении коренных народов, включая планомерную работу по реализации единственного в Российской Федерации закона об этнологической экспертизе.

Передача полномочий в ведение Министерства по развитию Арктики и делам народов Севера и стабильная работа в течение трех лет способствовали, во-первых, активной реализации республиканского закона об этнологической экспертизе, во-вторых, выявлению его недочетов и внесению изменений в соответствующие нормативно-правовые акты.

Об этом свидетельствуют и данные по экспертизе. Так, по состоянию на 31 декабря 2021 года всего проведено 37 этнологических экспертиз. Из них только 11 до создания данного министерства, то есть до 2019 года.

– Раньше среди проблем, с которыми чаще всего граждане обращались к Уполномоченному по правам коренных малочисленных народов Якутии, самой частой было определение национальной принадлежности. А как сейчас?

– Вообще, я сторонник того, чтобы графа «национальность» присутствовала в паспорте. Тогда представителям коренных малочисленных народов не нужно было бы ничего доказывать. Но так как графы этой нет, то на федеральном уровне принято решение создать список, единый перечень. Жители Якутии активно начали подавать заявления, но сейчас люди столкнулись вот с какой ситуацией. С начала формирования перечня только в нашем регионе было подано около 5,5 тысячи заявлений о включении в список. Но около 4 тысяч заявителей до сих пор не получили ответ.

Изначально предполагалось, что данные перечня начнут использоваться с 7 февраля этого года. Но при этом еще не урегулирован вопрос, как работать с ним органам государственной власти и местного самоуправления. Пока длится переходный период, так что есть возможность оформить документы по старой схеме, по свидетельству о рождении, например.

Когда список будет более или менее сформирован, не надо будет каждому доказывать свою национальную принадлежность, так что это упростит жизнь всем. В первую очередь выиграют дети. Они смогут сразу доказать свою национальную принадлежность лишь на основании того, что их предки по прямой линии состояли в этом списке. Этого будет достаточно для получения льгот.

– Ряд улусов региона, где ведется оленеводческая деятельность, относятся к приграничной зоне. Некоторые маршруты оленеводов проходят через территории, которые охраняют пограничники. Создает ли это проблему?

– Да, какое-то время назад были сложности. У нас в арктической зоне оленеводческие бригады есть как на островах, так и на материковой части. Последние как раз и сталкивались с проблемами. Однажды пограничники даже задержали наших оленеводов и отвезли их в другой район. Раньше оленеводы могли проходить через пограничную зону, но нужно было ежегодно подавать целый пакет документов на каждого гражданина для оформления пропуска. Если у кого-то не было бумаг, то отказывали в оформлении. С прошлого года благодаря  внесению изменений в административный регламент пограничной службы процедура упрощена. Оленеводческие хозяйства, работающие на материковой части, освобождены от обязанности оформлять ежегодные пропуска. Такая обязанность сохранилась у тех хозяйств, которые работают на островах.

– Константин Васильевич, расскажите, пожалуйста, немного о себе. Откуда вы родом? Часто ли бываете у себя на малой родине?

– Я родом со Среднеколымского района. Часто бывать там, к сожалению, не получается. У нас в Якутии, как вы знаете, основной вид транспорта – это малая авиация. Выехать на выходные в родной район всей семьей, как это бывает в центральных регионах, у нас очень сложно. Мои  ближайшие родственники живут в Березовском и Хатынгнахском наслегах, в свое время они пережили укрупнение колхозов. В этом году в Березовском наслеге будут проводиться юбилейные мероприятия, посвященные моему отцу, Василию Афанасьевичу Роббеку, ученому-филологу, одному из основателей Института проблем малочисленных народов Севера Сибирского отделения РАН. Мой отец изучал языки тунгусо-маньчжурской группы, также в Институте, который он возглавлял, проводились всесторонние исследования, касающиеся жизни коренных малочисленных народов. Я всегда интересовался и восхищался его работой. По научной стезе я не пошел, но отец заложил во мне понимание того, насколько важно изучать и разрешать проблемы, с которыми сталкиваются коренные малочисленные народы. Конечно, живя в Якутске, сложно соблюдать традиции. Я – эвен, у нашего народа главные традиции связаны с местами, где жили наши предки. В русском языке есть словосочетание «место силы». Так вот, у эвенов эти места силы там, где они родились. И хотя я нечасто бываю на малой родине, но я всегда помню, откуда я родом, где мои корни.

Справка  «КМНСОЮЗ-NEWS»

ФИО: Роббек Константин Васильевич

Регион: Республика Саха (Якутия)

Деятельность: Уполномоченный по правам коренных малочисленных народов Севера в Республике Саха (Якутия)