Мастерица из Анадыря Ольга Манасбаева раскрывает секреты чукотского косторезного промысла и рассказывает, кто и зачем покупает этнические сувениры за сотни тысяч рублей на аукционах

Косторезное искусство Чукотки известно далеко за пределами России. Работы мастеров украшают витрины музеев, продаются за шестизначные суммы на аукционах. Одна из самых известных художников-косторезов Чукотки Ольга Манасбаева рассказала «КМНСОЮЗ-NEWS» о невидимой кухне этого нелегкого ремесла.

– Ольга Карабаевна, как вы пришли в косторезное дело? Чем оно вас привлекло?

– Это цепочка счастливых случайностей. Я училась в Хабаровске в Педагогическом институте на учителя черчения и ИЗО и выбрала темой диплома резьбу по кости. Конечно, изделия косторезов я до этого видела в музее Анадыря, но сама никогда не пробовала ничего вырезать. Дипломная работа состояла из теории и практики. У нас был преподаватель, который вел резьбу по кости, он познакомил меня с азами. Я была в восторге. А потом мне довелось побывать в Уэлене, это самый восточный поселок нашей страны. Там живет чуть больше 500 человек, но у них есть собственная косторезная мастерская, причем, государственная, и музей, где выставлены лучшие работы.

И, знаете, когда я это все увидела, душа у меня развернулась, глаза раскрылись, мир стал сказкой. Я поняла, чем хочу заниматься в жизни — вырезать по кости. Прошло уже больше 40 лет, я не жалею о своем выборе.

– Изначально косторезное ремесло считалось мужским занятием. А сейчас мастера — в основном женщины. Почему так происходит?

– А почему нет? Рассвет резьбы по кости пришелся на советский период, когда появились артели, мастерские в прибрежных поселках. Многие мужчины сами учили своих дочерей и сестер вырезать по кости, брали с собой в мастерские. Это встроилось в систему дополнительного образования. К тому же, изменился сам подход.

Раньше не было инструмента, и приходилось все вручную: точить, пилить, резать, что-то сверлить, это, конечно, было тяжело. Теперь есть станки. С физической точки зрения заниматься резьбой не сложно. Так что сейчас самое главное — это творческий замысел и умение его осуществить.

– Сколько, по вашим оценкам, косторезов на Чукотке? Есть ли разные косторезные школы или все придерживаются одного канона?

– По всей Чукотке с натяжкой наберется человек 50 мастеров, из них примерно десять проживают в Анадыре. Это, я считаю, очень мало. Многие прекрасные художники ушли из профессии по состоянию здоровья. Производство вредное, знаю мастера, который был вынужден бросить любимое дело из-за аллергии. У художников, которые работают без обустройства профессиональной вытяжки, могут быть проблемы с легкими.

На косторезов у нас в регионе учат. Например, ежегодно школа искусств в Анадыре выпускает до 10 человек. Ну и где они за 20 лет? Я их не вижу. Кто-то учился ради диплома, кто-то не смог найти себя в этом деле и ушел в другую сферу, есть те, кто уехали в другие регионы.

В принципе, заниматься резьбой может каждый. Но мое мнение — для успеха нужна образовательная база, она уже есть в Анадыре — это многопрофильный колледж. Но этого мало, художникам необходимы государственные мастерские, так как без них нет возможности теоретические знания применять на практике, и все обучение получается впустую.

Как таковой косторезной школы в Анадыре нет. А в Уэлене, например, есть. У нас каждый мастер — сам по себе. Я вот больше за классику, для меня эталон — античная скульптура. Если в Уэлене очень все лаконично, может, даже минималистично, то я люблю добавлять немного декора. Например, когда делаю фигурки моржей, то прорабатываю также брызги. Стараюсь, чтобы получился эффект, как будто животные бьют своими хвостами в море, и вокруг брызги разлетаются. Такой прием создает настроение.

Мне повезло с учителями. Не только во время получения образования, но и потом, уже после диплома, когда судьба сводила меня с разными художниками, и мы учились друг у друга, обменивались секретами, приемами, как сейчас говорят, лайфхаками. В начале девяностых меня отправили на курсы повышения квалификации в Петергоф, это тоже произвело огромное впечатление, нас-слушателей в течение полугода знакомили с лучшими образцами европейского искусства.

Сейчас, конечно, такого нет. Человек получает диплом и считается готовым специалистом. Но на самом деле, он еще «сырой». Нужно учиться дальше, перенимать опыт, тренироваться. И здесь мы снова упираемся в нашу самую главную проблему — это отсутствие мастерских. Из-за этого, кстати, у нас в Анадыре и нет собственной косторезной школы. Связь прямая: чтобы появилась школа, были сформированы какие-то традиции, необходимо, чтобы у молодежи существовала возможность перенимать опыт. Мастерам, которые уже сформировались, как художники, негде показать, передать знания, выставить свои работы. Если сравнивать с живописью, именно в мастерских формировалась та среда, которая дала самых ярких художников, вспомните тех же передвижников. У нас — тоже самое.

Мало освоить принцип работы станков, нужно понимать, как создаются скульптуры, научиться особому, художественному видению, чтобы создавать гармоничные произведения. Важно уяснить и какие-то базовые вещи, например, научиться соблюдать пропорции, понять принципы «золотого сечения». Потому что иногда, как бывает: человек старается, чуть ли не месяц работает над фигуркой, условно говоря, охотника, прорабатывает все детали, а уже когда заканчивает, становится очевидно, что он все испортил, ведь одна рука у охотника короче другой.

У мастеров по кости есть два отдельных направления — это резьба и гравировка. Есть такие художники, которые умеют в совершенстве вырезать и гравировать. Я гравировку тоже, конечно, тоже умею делать. Но это не совсем мое. Поэтому, когда мне нужно что-то выгравировать, я обращаюсь к коллегам-граверам и работы мы выполняем совместно. Так лучше.

– Можно ли в домашних условиях заниматься резьбой?

– Я так в последние годы и делаю. У меня в девятиметровой комнате стоит оборудование, два стола, один мой, второй — ученицы. Я бы и больше учеников взяла, но физически — негде.

В комнате больше места нет, поэтому мне даже приходится спать на кухне. У себя в квартире я не могу поставить систему вентиляции, это нарушит права соседей. Станки работают громко, вечером я резьбой не занимаюсь, ранним утром и в выходные — тоже. Такое производство должно размещаться в помещениях промышленного назначения.

За свой счет арендовать помещения художники не имеют возможности. У меня и некоторых моих коллег был такой опыт, все закончилось тем, что помещения забрали за долги.

У нас на Чукотке отопительный сезон длится почти круглый год. Для юрлиц оплата коммунальных услуг выше, чем для граждан. Счета получаются космические. А если еще сюда добавить арендную плату, то в плюс практически не выйти, ведь мы же — не коммерческие структуры, не промышленники, мы — художники. В Магадане, знаю, мастерам бесплатно дают мастерские. Несколько наших резчиков туда уехали. Говорят, в Магаданской области и коммунальные услуги обходятся дешевле, охотно в это верю, все-таки регион расположен южнее. Конечно, очень хотелось бы, чтобы и у нас художники получали больший уровень поддержки, сейчас у нас нет ни отпусков, ни больничных.

У меня есть мечта — построить в Анадыре Дом художника, использовать для этого быстровозводимые конструкции. Нам в городе нужен как воздух Дом художника, чтобы опытные художники работали в мастерских и передавали свой опыт молодым косторезам, выпускникам колледжа. В принципе, в местной администрации  не против, но нужно выиграть конкурс на землю и найти финансирование. Часть средств можно получить через грант, но этого не хватит на возведение объекта. Я очень надеюсь, что этот проект удастся реализовать, моя цель — не просто создать полезную площадь для размещения станков, хочется, чтобы у нас появилось свое общественное пространство с выставочным залом, помещением для приема гостей, чтобы была техническая возможность посадить за станок человека, который интересуется косторезным делом. Люди часто спрашивают, как создаются изделия, им интересно. Чисто теоретически при соблюдении техники безопасности, можно устраивать мастер-классы для интересующихся, было бы где.

– А где мастера берут оборудование? Оно сильно дорогое?

– Когда в 2012 году я оформила ИП, то обзавелась собственным оборудованием, подала заявку на грант, мне выделили 300 тысяч рублей. В этом плане местные власти хорошо поддерживают. Гранта хватило и на сырье, и на инструмент. С этим оборудованием я работаю до сих пор, хотя в косторезных мастерских им отмеряют срок в один год. Но у меня все-таки не фабричные условия, станки не используются в режиме 24/7.

Хороший инструмент в нашем деле имеет принципиальное значение. Или ты клык три дня пилишь, напильниками обрабатываешь или ставишь хороший мотор с фрезой крупной, который за полчаса этот клык приведет в порядок.

– Как вы получаете сырье? Заказываете, или есть магазин, где можно купить кость?

– Сырья очень много. Жители прибрежных поселков просто выходят к отливу и собирают. Моржи, киты, да и любые животные часто гибнут сами по себе: ударились о камни, умерли от старости, задавило. Через год-два погибшие клыки выплывают. Люди их собирают, также находят бивень мамонта, ус китовый, челюсти. С течением времени кость становится такой беленькой, чистенькой, это хороший материал для продажи. Также находят когти медведя, зубы.

На Чукотке коренным малочисленным народам можно добывать по квоте определенное количество китов и моржей. Иногда после забоя люди приносят кости этих животных на продажу. А кто-то хранит кость на черный день, когда с деньгами становится туго, продают. Есть семьи, где сырье так может лежать 10-20 лет. Материала на рынке много, другой вопрос, что купить некому, мало мастеров. И люди мыкаются: куда продать, кому продать. Я давно работаю в этой сфере, видела разную ситуацию с ценами. В годы СССР рынка кости как такового не было, и материал нередко просто сжигали. Сейчас цены на сырье то поднимаются, то опускаются. Было время, мы платили по 20 тысяч за килограмм, сейчас — 3-5. Нынешнее снижение цен обусловлено закрытием границ из-за пандемии, раньше значительное количество кости вывозилось в Китай.

– По каким критериям формируются цены на готовые изделия?

– А нет никаких критериев. Каждый мастер сам ставит ту цену, которую считает нужной. Я, например, исхожу из величины изделия: каждый сантиметр — тысяча рублей. Откуда ценообразование. Я покупаю клык, он весит два килограмма, я за него заплатила 10 тысяч, по 5 тысяч рублей за кило. При создании работы я привлекла гравера, отдала ему 10. Далее я сделала подставку, резьбу, да и подготовка клыка была на мне, равно как и полировка. Длина клыка составляет 55 сантиметров, я ставлю цену — 55 тысяч за изделие. Если никто не берет, то снижаю цену, например, сейчас такой клык продаю за 39 тысяч.

У других мастеров свои критерии. Недавно видела в продаже фигуру Кутха, это воплощение духа Ворона в чукотской мифологии. Размер около 10 сантиметров, цена — 35 тысяч рублей.

Или в Москве на выставке однажды обнаружила в продаже сувенирный нож, длина — 25 сантиметров, а цена — 12 тысяч долларов.

Кто-то использует инкрустации. У нас на Чукотке это не так популярно, но, например, в Якутии, часто добавляют маленькие золотые самородки или алмазы. Даже если цена самородка 5 тысяч рублей, цена сразу может вырасти на 50 тысяч и выше.

В Анадыре цены на изделия косторезов средние. В Москве работы мастеров продаются значительно дороже, но в том же Уэлене — в разы дешевле, чем у нас. Почему так происходит? Потому что в Уэлене нет постоянного спроса на эти изделия. Мастера по возможности стараются в отпуск приезжать в Анадырь и оставлять свои изделия на продажу. Сейчас, им, конечно, стало чуть проще, появились интернет-площадки, где можно получать заказы со всего мира и ставить те цены, которые они считают справедливыми.

–  Может ли мастер себя обеспечивать только за счет резьбы по кости?

– Может, но для этого нужна система. В первую очередь мастер делает мелочевку, например, брелки. Их точно купят. Сделав сто штук таких изделий, можно приняться за что-то крупное, за изделие, которое художник в перспективе представит на выставке.

В мастерских — свой план. Например, нанести резьбу на шесть клыков в месяц. На самом деле, продажа изделий для художника — это не только деньги. Очень важно чувствовать, что ты делаешь востребованные вещи, и если люди готовы отдать за них серьезные суммы, значит, творчество художника задело какие-то их душевные струны.

– Каков спрос на изделия из кости? Кто и с какой целью их в основном приобретает?

– В первую очередь это, конечно туристы. Но сейчас их мало. Есть еще люди, которые приезжают в командировки, всем им хочется привести какое-то изделие на память о Чукотке. Местные жители тоже берут, в основном в качестве подарка на юбилей.

Работают мастера и с корпоративным сегментом. Например, однажды у меня был крупный заказ к 20-летию золотопромышленной компании.

Очень радует, что есть и коллекционеры, ценители косторезного искусства. В прошлом году, например, я сделала большую работу из бивня мамонта. Пришла одна женщина, долго на нее смотрела, потом ушла, а утром я ее снова увидела, когда открывала магазин. Она мне сказала: «Я всю ночь не спала, думала про вашу работу». В итоге она ее купила.

Художественные промыслы раскрывают сердце народа, позволяют понять его душу. Это сложный процесс. Многие изделия из кости — это настоящее искусство.

– Есть ли на рынке подделки, ширпотреб?

– Подделок, как таковых нет. У нас есть другая проблема — в продаже появились сувениры из каменной крошки. Ничего против них не имею, но это не ручная работа, а обычная штамповка. Однако их продают по цене, сопоставимой с изделиями из кости. Видимо, в надежде, что купят.

– Какую нишу они, на ваш взгляд, должны занимать изделия косторезов: вип-сувениров, музейных экспонатов, предметов быта, оберегов?

– У любой вещи свое назначение. Да, часть вещей — это обереги. Считается, что предмет из клыка или когда медведя, защищает от дурного глаза, а украшения в форме солнца — женский оберег.

В годы СССР многие традиционные знания были утрачены, про те же обереги мы-художники только в последние годы стали узнавать от старожилов, они рассказывают, как выглядели эти вещи, как их носили. Увы, носителей таких знаний осталось немного, информацию собираем по крупицам. Но вообще, это вопрос веры, отношения.

Сувениры тоже нужны, они рассказывают жителям других регионов о нашей культуре, традициях. Да, есть традиционные фигуры, Кутхи или Пеликены, например, но точно также из кости можно делать вещи в европейском, античном стиле, можно добавлять какие-то современные элементы. Кость можно испортить, а можно сделать шедевр.

В поле зрения искусствоведов современные мастера попали относительно недавно. Только несколько лет назад музеи стали выкупать работы современных художников, изучать их.

А вот в быту я не знаю, насколько пригодны эти изделия. Нож из кости может украсить дом, но как его использовать на кухне? Да и зачем?

У меня дома изделий из кости толком нет, есть один брелок, но я его не использую. Я живу резьбой, мне нравится создавать что-то красивое из клыков, костей. Ради этого я готова терпеть пыль, шум, тесноту. С каждой работой я отдаю частичку своей души.

Справка «КМНСОЮЗ-NEWS»

ФИО: Манасбаева Ольга Карабаевна

Регион: Чукотский автономный округ, город Анадырь

Деятельность: Мастер народно-художественных промыслов