Замминистра по развитию Арктики и делам народов Севера Республики Саха (Якутия) Михаил Погодаев рассказал, как увеличить экономическую эффективность традиционной хозяйственной деятельности коренных народов Севера и повысить доступность отдаленных территорий.

В Якутии разрабатывается пилотный проект по выводу продукции оленеводства на внешние рынки. Используется опыт разных стран. Он касается внедрения новых технологий по убою и переработке продукции, а также создания эффективных логистических цепочек, позволяющих в максимально короткие сроки и за минимальную цену доставить груз в пункт назначения. О том, зачем нужна эта система, и как в регионе стараются приблизить отдаленные улусы Якутии к благам цивилизации, рассказал «КМНСОЮЗ-NEWS» заместитель министра по развитию Арктики и делам народов Севера Республики Саха (Якутия) Михаил Погодаев.

– Михаил Александрович, есть ли спрос на оленину на внешних рынках?

– Есть и очень большой, как на внешних рынках, так и на внутренних, ведь важно обеспечить традиционной продукцией в первую очередь местное население. Главным ограничением при организации поставок в другие регионы или на экспорт является отдаленность территорий производства. Но сейчас с развитием Северного морского пути у нас, как и у других арктических регионов, может появиться возможность организовать логистические цепочки и начать вывозить продукцию оленеводства и рыболовства на внешние рынки.

У нас есть совместный проект с Ассоциацией «Оленеводы Мира», а также нашими коллегами из скандинавских стран, Китая и США. Совместными усилиями мы изучаем, насколько будет экономически целесообразно отправлять на экспорт оленеводческую, рыболовную и промысловую продукцию. Сейчас мы изучаем скандинавские технологии по созданию мобильных забойных пунктов и глубокой переработке оленины. Норвежский опыт мы используем для создания логистических цепочек с использованием специальных морских судов, где можно перевозить и одновременно перерабатывать продукцию, наработки американских коллег полезны в сфере маркетинга, а изучать спрос на китайских рынках нам помогают партнеры из Поднебесной. Если проект окажется эффективным с экономической точки зрения, то мы сможем его широко использовать в других регионах Арктики.

– Не повлияет ли интенсификация судоходства по Севморпути на традиционные виды хозяйственной деятельности и на хрупкую экосистему арктических территорий?

– Конечно, развитие Северного морского пути и портовой инфраструктуры прибрежной зоны окажет определенное негативное влияние на традиционную хозяйственную деятельность, не только на оленеводство, но и на рыболовство, охоту. Однако, в любом случае Северный морской путь будет развиваться, специалисты прогнозируют увеличение трафика и рост грузоперевозок по этому маршруту, то есть, в любом случае это уже происходит, и мы вряд ли можем повлиять на это. Но необходимо отметить, что для арктических районов Якутии увеличение судоходства по Севморпути жизненно необходимо, оно позволит улучшить снабжение отдаленных территорий продуктами питания и товарами первой необходимости, поможет обеспечить вывоз продукции традиционных отраслей на внешние рынки, это важно и для промышленного освоения арктических территорий. При строительстве объектов портовой инфраструктуры необходимо следить за тщательным соблюдением всех экологических стандартов, чтобы минимизировать ущерб, а также учитывать права и законные интересы коренных жителей Арктики.

– Продукция оленеводства продается в Якутии и сейчас. Но многие предприятия сложно назвать экономически успешными. Есть ли шанс на то, что отрасль станет когда-нибудь прибыльной?

– Да, я считаю, что это возможно. Но нужно понимать, что в оленеводстве очень много ограничений: сложнейшая логистика, экстремальные условия труда, высокие затраты на все. Это все «убивает» экономику. Есть вещи, на которые можно повлиять. Например, в основном у нас оленина продается тушами. Из-за низкого уровня добавленной стоимости это не самый эффективный способ реализации. При внедрении глубокой переработки, хозяйства получат значительно большую прибыль. В силу особых свойств оленьего мяса как экологически чистого продукта это должно быть продукцией премиум-класса. И примеры, подтверждающие этот довод, в Якутии имеются.

Например, в Эвено-Бытантайском районе есть община, которой руководит молодой предприниматель Альберт Колесов. Здесь смогли создать собственную инфраструктуру по убою и переработке продукции оленеводства. Они не только себя обеспечивают мясом, но и поставляют его в районный центр. Это хозяйство я часто привожу в пример, оно интересно широким ассортиментом продукции, в продажу поступает не только мясо, но и субпродукты, шкура, панты, организованы поставки оленьего молока, также налажено производство национальной одежды и инновационных нарт для снегоходов, которые пользуются большим спросом в Якутии и за ее пределами. Есть крепкое хозяйство в Усть-Янском районе «Таба-Яна», а также ряд других родовых общин, там стабильно растет поголовье. Сегодня общее поголовье района уже превышает 30 тысяч голов, пастбищ не хватает, и стада переходят на территории соседнего Аллаиховского района. Когда-то и там были крупные хозяйства, но сегодня оленей в улусе почти не осталось. Конечно, это печальное обстоятельство, но во всем есть плюсы, пастбища «отдыхали» больше 20 лет, и сейчас там оптимальная база для расширения традиционной хозяйственной деятельности.

Так что, да, успешные предприятия в данной сфере у нас есть. Но оленеводство — это очень сложный вид традиционной хозяйственной деятельности коренных народов Севера, нуждающийся в особых формах поддержки.

– В каких? В строительстве больших перерабатывающих комплексах?

– По этому пути, тоже, конечно, можно пойти. Но, знаете, я много изучал опыт оленеводческих хозяйств, как в России, так и за рубежом. Практика показывает, что такие предприятия-гиганты зачастую убыточны, хотя их строительство обходится очень дорого. Гораздо эффективнее, на мой взгляд, строить мобильные пункты и организовывать переработку на местах.

Не обязательно, чтобы у каждой общины или бригады были собственные мощности, небольшие хозяйства могут это и не потянуть. Нужно развивать кооперацию, чтобы были общие цеха на несколько предприятий. Но этот процесс должен идти от самих оленеводов, то есть, то есть, снизу, а не насаждаться. Увы, нередко кооперативы пытаются создать по решению сверху, людей фактически заставляют работать вместе. В итоге получается совхоз со всеми его минусами. Люди сами должны решать, как им удобнее работать. Когда это выгодно людям, они будут кооперироваться и тогда будет успех.

У нас сейчас сохранились элементы старой, еще советской структуры управления оленеводством. Но они не отвечают современным требованиям, например, совершенно не учитывается такой фактор, как мотивация людей.

– В чем он должен выражаться?

– В праве собственности. У нас не развит институт частной собственности на оленей. Оленеводы не являются владельцами своих стад. Еще в период коллективизации всех оленей изъяли в пользу государства. Фактически оленеводы получили тогда от Советской власти набор базовых социальных гарантий, а их олени перешли в государственную коллективную собственность. Сейчас количество социальной поддержки сократилось, оленеводы выживают по законам рынка, и, конечно, без права собственности мотивация у людей очень низкая. В оленеводстве остаются работать энтузиасты, ведь экономических стимулов, обращу внимание, тоже нет.

– Но если олени перейдут в частную собственность, как люди смогут рассчитывать даже на тот объем господдержки, что есть сейчас?

– Сегодня у нас действительно превалирует такое отношение: говорят, что если вы частники, то значит, вы сами по себе, государство вам не обязано помогать, на самом деле, это заблуждение. Во всем мире сельское хозяйство субсидируется, получателями поддержки являются частные владельцы скота, собственники полей, участков под теплицы и так далее. Но государство все равно им помогает, поскольку сельхозпроизводители выполняют важную социальную функцию — решают вопрос продовольственной безопасности государства. К тому же оленеводство выполняет важную природоохранную функцию и является определяющим фактором сохранения и развития родных языков, культуры и традиций коренных народов Севера.

– В этом году о Якутии говорил весь мир, повод, к сожалению, грустный, лесные пожары. Пострадали ли территории традиционного природопользования?

– Да, ситуация с пожарами в этом году была очень тяжелой. Основной причиной пожаров стала аномальная жара и засуха. Это связано с глобальными изменениями климата. Но нужно отметить, что пожары были всегда, и это повторяется каждый год. Старожилы утверждают, что существуют сорокалетние циклы, вспоминают, что масштабные пожары были в сороковые и восьмидесятые годы, сейчас снова наступил этот сложный период.

У оленеводов есть свои традиционные знания по этому вопросу. Они понимают, где могут возникнуть возгорания, какие есть риски и заранее выбирают безопасные маршруты. Поэтому в этом году обошлось без гибели стад. Но горели пастбища во многих районах, и это большая проблема.

Ягель — лишайник, который очень медленно растет, но быстро горит. На восстановление пастбищ потребуются десятки лет. Поэтому оленеводам придется менять маршруты своих кочевий, чтобы направить оленей на территории, которые не пострадали. Основная масса пастбищ распределена между хозяйствами, и просто так уйти на другую землю сложно. Нам повезло в том, что все-таки у нас большая территория и новые маршруты есть где проложить.

– К тушению пожаров в Якутии привлекались силы и средства со всей страны, в том числе помощь оказал и «КМНСОЮЗ». Насколько поддержка волонтеров сыграла роль в тушении пожаров и помощи местному населению?

– Помощь была очень значительной. Откликнулось много граждан и организаций со всей страны. Сильнее всего из-за пожаров пострадало село Бясь-Кюель в Горном районе республики, здесь сгорело больше 30 домов. Село восстановили, людям построили новые дома, погорельцы уже заселились. Благодаря помощи со всей страны, граждан обеспечили всем необходимым, вещами, бытовой техникой. Мощную поддержку получали погорельцы и в других населенных пунктах. Также в регионе был создан фонд добровольческих отрядов, куда перечислялись средства для борьбы с пожарами. Некоторая сумма там осталась, она перешла на следующий год.

Отмечу, что очень много добровольцев участвовали в тушении пожаров. Мы и сами выезжали несколько раз на пожары для борьбы со стихией. Эта беда нас всех сплотила.

– В конце августа вы были назначены спецпредставителем российского председательства в Арктическом совете по вопросам коренных народов и сотрудничества по линии регионов. Есть ли вопросы, которые, на ваш взгляд, необходимо внести в повестку Арктического совета?

– Мне кажется, что очень важно поднимать экономическую проблематику. Причем, не только с точки зрения развития промышленности, но и в свете развития местной экономики, малых предприятий, которые обеспечивают устойчивое развитие отдаленных территорий. Сейчас я как раз работаю над специальным докладом, который касается развития местного товаропроизводства и развития традиционной хозяйственной деятельности коренных малочисленных народов Севера. Доклад представлю в Салехарде в начале декабря на заседании Комитета старших должностных лиц Арктического совета.

А вообще я работаю в качестве спецпредставителя под руководством председателя Старших должностных лиц Арктического Совета, Посла по особым поручениям МИД России Николая Корчунова. Моя задача помогать команде председательства России в Арктическом Совете координировать сотрудничество по вопросам коренных народов и по линии регионов Арктики.

– Якутия известна своей сложной транспортной доступностью. Что нужно сделать, чтобы улучшить сообщение, особенно на отдаленных территориях?

– Это один из самых сложных вызовов в нашем регионе, ведь это крупнейший по территории субъект Российской Федерации. Круглогодичное транспортное обеспечение особенно в арктических районах практически отсутствует. Большую роль здесь играет авиационный транспорт. Однако есть и позитивные сдвиги. Например, в этом году впервые за 30 лет в ряд отдаленных поселков были направлены грузовые самолеты малой авиации со свежими продуктами. Причем, по ценам как в Якутске. Такие рейсы мы будем осуществлять и в дальнейшем. Это связано с реализацией новой системы северного завоза в Якутии, соответствующие полномочия переданы нашему министерству. В арктических районах строятся торгово-логистические центры, через которые станет осуществляться завоз социально-значимых товаров и продовольствия. Также будет создана сеть факторий, которая будет заниматься заготовкой местной промысловой продукции традиционных отраслей.

Нам очень помогает субсидирование авиаперелетов, но ситуация сложная, системную проблему транспортной доступности они не решают. Необходим целый комплекс мер. Например, к аэропортам в отдаленных селах предъявляются требования, сопоставимые с теми, что выполняют во Внуково или Домодедово. Как следствие, если на Аляске в малом населенном пункте в местном аэропорту может работать один человек, да и тот на полставки, то у нас — целый штат специалистов. Платят за это пассажиры. На 20-30 процентов могло бы снизить цену авиабилетов субсидирование аэропортовых сборов. Еще одна проблема — устарел парк воздушных судов, пока летают самолеты АН-24, но скоро они выработают свой ресурс, замены им еще нет.

Очень нужны решения, касающиеся доставки авиатоплива в отдаленные населенные пункты. Оно поступает по линии северного завоза. Распределяется по территориям, в том числе и удаленным. Авиатопливо дорого стоит и в центральных регионах страны, а у нас в дальних улусах цена взлетает до небес. И это тоже влияет на авиатарифы. Чтобы отдаленные территории развивались, чтобы люди имели возможность выезжать за пределы своих населенных пунктов, нужны условия, необходима поддержка. Ведь люди же не виноваты, что они проживают в далеких улусах, создавать для них равные условия, я считаю, государственная задача.

Проблемы, с которыми сталкиваются жители отдаленных территорий, для меня очень понятные. Я сам родом из Томпонского района, из оленеводческого села Тополиное.

– Часто бываете на «малой родине»? Удается ли в вашей семье сохранять традиции?

– Да, каждое весну и лето вместе с детьми обязательно приезжаю на родовое стойбище. Я из оленеводческой семьи, по национальности эвен. Мой дедушка Петр Егорович Погодаев даже стал лауреатом Государственной премии СССР за достижения в оленеводстве. В нашей большой семье чтят его память, он участвовал в Великой Отечественной войне, был передовиком производства, очень мудрым и достойным человеком. Наша родовая община носит имя Петра Егоровича Погодаева в память о нем.

Вообще, оленеводство, это моя жизнь. Долгие годы я возглавлял международную Ассоциацию «Оленеводы Мира», изучал и продвигал на международном уровне вопросы, связанные с этой сферой. Сейчас проживаю в Якутске, но в силу своей деятельности постоянно соприкасаюсь с оленеводством  в той или иной степени.

Меня воспитывали бабушка с дедушкой, они говорили на эвенском, и я до школы знал только этот язык. Когда приезжаю в родное стойбище, говоря на эвенском, отдыхаю душой. Рад, что и дети учат язык, знакомятся с нашими традиционными видами деятельности. Конкурировать со школой, гаджетами, масс-медиа тяжело, а на стойбище сама среда располагает к тому, чтобы говорить на родном языке. Как наши предки.

Справка «КМНСОЮЗ-NEWS»

ФИО: Погодаев Михаил Александрович

Регион: Республика Саха (Якутия)

Должность: Заместитель министра по развитию Арктики и делам народов Севера Республики Саха (Якутия)

Общественная деятельность: Спецпредставитель российского председательства в Арктическом совете по вопросам коренных народов и сотрудничества по линии регионов.

«КМНСОЮЗ-NEWS»