Известный магаданский косторез Юрий Ханькан делится источниками вдохновения и рассказывает о том, как из оленевода стал творцом.

На прошедшем во Владивостоке Восточном экономическом форуме внимание делегатов традиционно привлек стенд Магаданской области. Помимо выкладок об инвестиционной привлекательности региона Магадан представил косторезное искусство Колымы. Рассказывал о нем гостям форума мастер Юрий Ханькан. Он не ограничился теорией и провел целую серию мастер-классов, во время которых бизнесмены, руководители корпораций, да и рядовые посетители и волонтеры форума научились вырезать из кости простенькие сувениры. Юрий Ханькан дает мастер-классы по всей стране, мероприятия всегда бесплатные, а сам художник признается: на звания и регалии участников он не обращает никакого внимания. «Мы все под солнцем равны», – говорит Ханькан. Сегодня мастер стал гостем нашей рубрики «Интервью недели».

– Юрий Владимирович, расскажите, пожалуйста, о своем детстве, правда ли, что вы кочевали с самого рождения?

– Да, так получилось. Я родился на Крайнем Севере в семье оленевода-кочевника в далеком 1962 году в апреле месяце в селе Гижига Северо-Эвенского района Магаданской области. Это одно из старейших сел в нашей местности, оно основано в 1752 году. Мои родители жили в юрте, а в Гижигу приезжали за продуктами. Они выпасали оленей вдоль реки Омалон, это правый приток Колымы. Моя мать приехала в поселок за несколько дней до родов, а когда мне исполнился месяц, мы с ней уехали обратно на стойбище. И вот так я начал кочевать со своими родителями. Никакой другой жизни я не знал, до интерната говорил только на эвенском.

Мои предки веками водили стада вдоль Омалона, это наши родовые угодья, хотя какого-то специального статуса у них нет. Когда началась коллективизация, все стада объединили в колхоз. Но фактически ничего не изменилось. Мои предки точно так же выпасали тех же самых оленей, только раньше они принадлежали семье, а потом – колхозу. У нашей семьи было очень большое стадо, в отдельные годы насчитывалось десять тысяч голов. Сейчас, увы, из нашей семьи никто не кочует. Все живут в поселке.

– У вас необычная фамилия. Что она означает?

– Фамилия Ханькан идет от прадеда по отцовской линии, его звали Амындя. У него было трое братьев. Они вместе выпасали оленей. И вот однажды мой прадед пошел на охоту, сильно поскользнулся и ударился головой. Он не вернулся с охоты на стойбище, день прошел, ночь, братья отправились его искать и нашли бездыханное тело. Погрустили, конечно, и пошли обратно на стойбище, чтобы взять шкуру оленя и по нашим обычаям таким образом доставить тело домой. Вернулись со шкурой, а  Амындя живой сидит. Братья удивились очень, говорят: «Как так получилось, когда мы тебя нашли, ты уже к верхним людям ушел».

А Амындя им говорит: «Поскользнулся я и больше ничего не помню. А потом свет появился, из света мне кто-то руку протянул и говорит: «Ханин, вставай». Ну я руку протянул и очнулся». С тех пор деда стали звать Ханькан, от слова «Ханин», в переводе с эвенского оно означает «воскресший». Мне сложно сказать, что на самом деле произошло тогда с прадедом, но тогда же все суеверные были. Сейчас, может быть, нашли бы этому случаю какое-то научное или медицинское объяснение, а может быть, и нет.

– А обряды в вашем детстве проводились?

– Да, в моей семье, как и в других эвенских семьях, люди жили новым днем, они ждали солнце. Мы верим в костер, в солнце, в новый день. Так всегда было, и в обрядах это тоже выражалось. Например, перед сном можно бросить в костер что-нибудь вкусное, получается угощение огню. В юртах всегда горел огонь, считалось, что дым уходит в небо, а потом возвращается и дарит кочевникам силы и надежду. В эвенском языке нет дурных слов, ругательств, и это тоже показатель того, как мы относимся к жизни: мы стараемся видеть в ней только добро, и все наши обряды символизируют тягу к свету, теплу и доброте.

– Как вы пришли к косторезному ремеслу?

– Все началось со школы-интерната. Она была в поселке. Я туда попал в 1969 году. Потом каждую осень или нас, детей, забирали со стойбища, или родители сами приводили меня. Но ярче всего запомнилось, конечно, как я пошел в первый класс. Я пришел в школу в меховой национальной одежде, по-русски ни слова не знал. Я благодарен учителям, они со мной много занимались, учили меня русскому языку, грамоте. Но мне все равно было тяжело. Моей отдушиной стало рисование. Помню, дали мне перо, чернильницу, лист бумаги, и я стал рисовать. Рисовал, пока перо не сломалось. Я не знал тогда букв, не мог описать, что чувствую, и я рисовал тайгу, рисовал оленей, лес, горы, реки, наши просторы, моих родных, которые далеко. Так все годы обучения в школе я и рисовал.

А когда на каникулах я возвращался на стойбище, то брал у наших стариков ножи и вырезал простенькие орнаменты на ручках пастушьих посохов.

После восьмого класса я остался на стойбище, потом была армия, мне довелось служить в Приморье недалеко от озера Ханка, ну а затем я вернулся домой и продолжил работу в оленеводческом совхозе «Рассвет Севера». Все это время я продолжал вырезать. Поначалу в основном вырезал из дерева, использовал стамески, резцы. После 1996 года перешел на кость. Тут, конечно, сразу встал вопрос с инструментами. Я узнал, что многие мастера используют старые стоматологические боры, уж очень хорошо ими получается создавать тонкие орнаменты. Бор у меня тоже появился, но позже, а когда я только начал работать с костью, то взял газовый тросик от мотоцикла, соединил его со старой дрелью, мне помогли припаять патрон. Вот так я и вырезал. Со временем стал вырезать и на рогах оленя и лося.

– Как к вам пришла известность?

– Я вообще поначалу вырезал просто для себя. Конечно, в совхозе знали, что я этим занимаюсь. Но по сути резьба для меня была просто хобби. Я приезжал в лес, собирал лопатки (лопатообразные рога. – Прим.ред.) лося, вырезал на досуге. Однажды в Гижиге был праздник, меня попросили выставить мои работы. Ну я согласился, выставил, показал. Всем понравилось. Меня стали просить организовывать такие импровизированные выставки ко всем праздникам, я не отказывал.

Вообще, мои работы отражают мою жизнь. Не всегда отполированные, иногда неровные. Сейчас, конечно, я умею многое из того, что не умел 25 лет назад, но я не боюсь оставлять в работах неправильность. Ведь своя неправильность есть везде, она как бы придает жизни. Я никогда не старался что-то ровно сделать. Если «идеальное» изделие, где все симметрично и отполировано, поставить в лесу, то оно будет казаться чуждым, неестественным, оно не сможет сочетаться с природой. Иногда мне кажется, что неправильность – это и есть та истина, в которой мы живем и к которой стремимся.

В общем, несколько лет я организовывал небольшие выставки на селе, потом меня пригласили на наш областной съезд оленеводов, а в 2015 году я получил приглашение поехать в Москву на «Сокровища Севера». Я тогда отказался, а на следующий год мне снова предложили, и я уже поехал, занял там третье место.

К фестивалю я сделал композицию из шести элементов. В частности, я вырезал лицо кочевника, а на голове вместо шапки показал будто бы его мысли, о чем он думал, куда стремился. Сделал еще маску кочевника, ожерелье, пояс костяной тоже сделал, на нем вырезал зверей, природу. Центральным же элементом композиции стал посох, на его рукоятке я вырезал семью: хозяина, его супругу, детей, а на кончике этого посоха я изобразил солнце, оленя. Таким образом я хотел выразить, что наши предки всегда мечтали попасть туда,  где живет солнце, они верили, что там будет тепло и много корма для оленей, а это означает – счастье.

Вот с той поездки на «Сокровища Севера» меня стали всюду звать, приглашать. В 2016 году я стал лауреатом премии губернатора Магаданской области за развитие косторезного искусства в регионе, в 2017 году проходил первый международный фестиваль косторезного искусства народов мира, и тогда мне тоже повезло. Я там взял гран-при, было очень приятно получить такое признание, ведь на фестивале участвовали мастера со всего мира. С тех пор я побывал во многих регионах, где развит косторезный промысел, во многих регионах провел мастер-классы, еще участвовал в фестивале «Зимняя сказка» в Москве.

На протяжении пяти лет я езжу на Восточный экономический форум, представляю косторезный промысел Магадана на стенде нашего региона. В прошлом году специально к форуму я делал композицию «Улицы Дальнего Востока». Еще как-то раз я привозил серию работ, которые назвал «Эньму», в переводе с эвенского «мать». Я  создал разные женские образы, в том числе и вырезал по памяти фигуру своей матери, как она ведет оленя, а в люльке едет малыш. Это я.

Кочевая жизнь нелегка, и матери было тяжело, но я знал, что она всегда думала обо мне, не только в плане каких-то повседневных вопросов, ее волновало, как сложится моя жизнь, все ли будет хорошо… Были и другие образы, но все тоже из жизни. Все их объединило то, что они получились очень светлыми. Вообще, я считаю, что у женщины и у солнца много общего. Солнце дает жизнь, и женщина дает жизнь.

В этом году я тоже сделал для нашего магаданского стенда коллекцию и провел мастер-классы.

– Сложно ли научить топ-менеджеров крупных компаний с нуля вырезать на кости?

– Да я не смотрю, кто ко мне приходит, топ-менеджер, не топ-менеджер. Я же мастер-классы на разных площадках провожу. Часто бывает, что приходят целыми семьями: дети, родители, бабушки с дедушками. И все участвуют!

Я к мастер-классу всегда делаю заготовки небольшие, чтобы человек смог сесть за стол, набросать эскиз и за час вырезать себе какой-нибудь сувенир на память. Всем интересно, мне тоже интересно, я очень люблю общаться с людьми. Даже если приходит много народу, я стараюсь с каждым поговорить хоть пару минут. Во Владивостоке меня уже знают, я замечаю, что есть несколько человек, которые участвуют в мастер-классах в рамках ВЭФ каждый год. Они  всерьез увлеклись резьбой, обзавелись инструментами. Вот так бывает: пошли люди на форум, а нашли занятие для души.

– Чем отличается эвенская традиция резьбы на кости от той, что принята на Чукотке и в Якутии? Чем отличаются сюжеты, техника, материалы?

– У мастеров на Чукотке отличаются материалы, они работают на клыках моржа, кости кита. В Якутии используют рога лося и оленя, как и у нас, но также в ходу бивни мамонта. Как таковой жесткой традиции я не заметил, у каждого мастера есть свой почерк, свое послание, в своих работах он выражает то, что хочет сказать миру.

– У вас есть мастерская и ученики?

– Я работаю в небольшой мастерской у нас в селе. Постоянных учеников у меня нет. Все мои ученики – это те, с кем я знакомлюсь на мастер-классах.

– Вы не только занимаетесь резьбой по кости, но и сочиняете сказки. О чем они?

– В основном они связаны с моими работами. Например, в этом году на ВЭФ я представил композицию про девушку, которая жила на маленьком острове совсем одна. Остров был совсем небольшим, там росли всего три дерева и был утес. С этого утеса девушка каждый день смотрела на материк и мечтала туда попасть.

Но не могла. И вот однажды начался снегопад. Девушка любила снег и стала смотреть на небо. Вдруг появилась большая небесная птица, в клюве она держала перо. Птица подлетела совсем близко, подарила перо девушке и улетела. Девушка написала пером на снегу ответные слова благодарности и в какой-то момент поняла, что сам остров – это, по сути, барьер, который она сама себе создала. Волны – это судьба. И вот снегопад прекратился, и девушка ясно увидела бесконечную чистую дорогу, которая вела к материку. Девушка пошла по этой дороге навстречу новому дню.

Я вырезал элементы этой композиции: девушку, остров, птицу…

Такие истории у меня есть ко многим композициям. Я их храню в памяти, записываю. Несколько лет назад в Биробиджане мои сказки-истории опубликовали в альманахе на идише. Было приятно, что они живут теперь и в печати.

– А еще недавно вы стали актером…

– Да, я играю в Магаданском драмтеатре в постановке московского режиссера Родиона Букаева «На краю света». Этот спектакль, к слову, в прошлом году получил награду «Золотой витязь».

И хотя я сейчас много езжу по России, большую часть времени я все равно провожу в родном селе. Здесь я творю, здесь же хожу по нашим бескрайним лесам в поисках вдохновения. Мне уже много лет, но я не перестаю удивляться и восхищаться миром вокруг, каждый день я просыпаюсь, вижу солнце и благодарю его за эту красоту. Хотя бы маленькую частичку этой красоты я стараюсь передать в каждой своей работе.

Справка «КМНСОЮЗ-NEWS»

ФИО: Ханькан Юрий Васильевич

Регион: Магаданская область, Северо-Эвенский район, село Гижига

Деятельность: мастер-косторез, член Союза художников России, писатель, актер Магаданского драматического театра.