Председатель думы Алеутского муниципального округа Галина Королева вспоминает, как на Командорских островах начали возрождать традиционную культуру, и делится планами по спасению алеутского языка.

В России около 300 алеутов, большинство из них проживают в селе Никольском на острове Беринга. Это единственный населенный пункт на Командорских островах, самой отдаленной территории Камчатского края. От Никольского до Петропавловска-Камчатского 550 километров, а до Алеутских островов, которые относятся к штату Аляска, – 370. По Берингову проливу проходит Линия перемены дат. Как живут алеуты там, где «вчера» превращается в «сегодня»? Об этом «КМНСОЮЗ-NEWS» рассказала председатель думы Алеутского муниципального округа Галина Королева.

– Галина Леонидовна, что делается для того, чтобы сохранить алеутский язык? Есть ли словари, разговорники?

– У нас в Никольском живут чуть больше 600 человек. Из них примерно треть – алеуты. Сохранением традиционной культуры занимается местная общественная организация «Ансарко». При ней существует кружок алеутского языка, ведет его Елена Ивановна Солованюк. Она окончила Институт народов Севера в Санкт-Петербурге, и именно там, в городе на Неве выучила алеутский язык. Сейчас она передает эти знания нашим детям.

В 2018–2019 годах «Ансарко» получила президентский грант на разработку и публикацию словаря в картинках на алеутском языке, а также на создание детских настольных игр с элементами алеутского языка. А еще мы наладили выпуск сувенирной продукции с алеутскими словами. Например, делаем кружки с названиями животных, ягод, птиц, времен года. В основном такими вещами, конечно, интересуются туристы, но даже такая сувенирка позволяет показать в первую очередь детям, что у нас есть свой язык и мы его бережем.

В местной школе, к сожалению, алеутский язык не преподается. Да и никогда уроков полноценных не было. В 80-е годы и в начале девяностых при школе был кружок. Но потом он закрылся. Но мы делаем все, чтобы дети могли изучать алеутский.

У нас сохранились частушки, песни на алеутском. Дети их изучают, поют. Произношение, конечно, далеко от идеального, но некоторые слова малыши знают. У нас остался один носитель алеутского языка, его зовут Геннадий Михайлович Яковлев. Он говорит на медновском диалекте. Ему 86 лет. Геннадий Михайлович душой радеет за алеутскую культуру. Он играет на баяне и гитаре, активно, насколько позволяет возраст, участвует в мероприятиях, которые проводят отдел культуры, библиотека, музей.

С методическими материалами сложно. Учебников, разговорников, книг для чтения нет. Готовится к выпуску словарь. Фактически наши энтузиасты учат детей без особой методической базы, ориентируются в первую очередь на свои познания. Несколько лет назад одна выпускница нашей школы поступила в Институт народов Севера, стала учить алеутский у легендарного преподавателя Евгения Васильевича Головко. Он когда-то учил нашу Елену Ивановну Солованюк. Но, к сожалению, по стечению обстоятельств девушка забрала документы из института после второго курса. Ситуация у нас очень сложная, мы не говорим о каком-то развитии языка, пытаемся сохранить что есть.

Я, например, понимаю отдельные фразы, могу поздороваться, попрощаться на алеутском, поддержать простой диалог. У нас на острове есть несколько человек, которые интересуются алеутской культурой, у них уровень владения языком примерно такой же. Дело в том, что в свое время была разорвана эта языковая связь поколений. Например, мои дедушки и бабушки говорили на алеутском, и между собой они общались на этом языке. А с детьми – по-русски. Поэтому, например, моя мама уже не говорит на алеутском, хотя тоже понимает отдельные слова.

– А как вы вообще стали интересоваться алеутской культурой и языком?

– В детстве и юности я как-то обо всем этом не задумывалась, хотя мама мне с детства говорила, что мы алеуты, что нас не так много, что надо гордиться своим народом, изучать свои корни. Но я как-то это все мимо себя пропускала, не обращала внимания.

Для меня обухом по голове стал распад нашего алеутского национального ансамбля «Унанган», это, к слову, самоназвание алеутов. Ансамбль в годы СССР объехал весь Союз, артисты регулярно выступали в Москве и Хабаровске. Они своими концертами как бы показывали, что мы есть, что алеуты помнят и чтят родную культуру. А потом пришли девяностые. Ансамбль перестал гастролировать, но регулярно выступал у нас на острове во время праздников и фестивалей. Потом прекратилось и это. Ансамбль в усеченном составе давал концерты лишь перед группами туристов, чтобы показать, что у нас еще хоть что-то свое аутентичное осталось. В какой-то момент и таких выступлений не стало. Я когда узнала про всю эту ситуацию, мне так грустно стало. Своими мыслями я поделилась с несколькими нашими девушками, и мы решили, что надо что-то делать. Подумалось: а кто, если не мы? В 2011 году мы основали алеутский фольклорный коллектив «Ангих» («Душа»), также был создан детский ансамбль «Унанган», я стала его художественным руководителем.

– Где вы берете информацию о традиционных танцах алеутов и их песнях? Обращаетесь ли вы к архивам или сохранились какие-то данные у старожилов?

– С этим нам очень помогает наш Геннадий Михайлович Яковлев. Он в свое время был солистом «Унангана». Номера для ансамбля «Ангих» мы ставили сами, обращались в музеи, в архивы, просматривали видеозаписи. В тех аудио- и видеоматериалах, которые мы смогли найти, алеутские песни исполнялись на баяне. Мы решили сделать более аутентичные аранжировки. Но если на Большой земле, чтобы сделать аранжировку, можно просто прийти в студию и все записать, то у нас из-за удаленности все сложнее и дольше. На создание аранжировки у нас ушло несколько лет. Все это время мы репетировали под корякскую и эвенскую музыку. Сейчас у нас звучит своя, алеутская музыка.

– А традиционные музыкальные инструменты используете?

– Сейчас да, используем. У нас музыкальные инструменты немного отличаются от тех, что в ходу у других народов Камчатки. Например, у нас особый бубен, он имеет не круглую форму, а овальную. А еще у него есть ручка. Палочка, которой стучат по бубну, без меха. У других народов используется круглый бубен с колокольчиками и меховая палочка. Также у нас есть маракасы, они сделаны из желудка морского зверя и наполнены камешками. Еще мы используем раковины больших моллюсков, наполненные камнями. Это не какой-то аутентичный музыкальный инструмент, но он придает выступлениям атмосферности.

– Кто шьет коллективам национальные костюмы? Остались ли в семьях алеутские костюмы или они сохранились лишь в музеях?

– В семьях национальной одежды уже нет. Аутентичные костюмы можно увидеть в экспозиции нашего местного музея, есть стенды в музеях Петропавловска-Камчатского, представлен алеутский костюм и в Кунсткамере. Одежду шили из подручных материалов, включая кишки животных и перья птиц. А мы делаем сценические костюмы, они стилизованы под аутентичные, но в них можно танцевать. Мы используем как натуральную, так и искусственную кожу, замшу, иногда ткань. Костюмы украшаем бисером и норковыми хвостиками.

– А какой он, алеутский традиционный костюм?

– Необычный. Например, алеуты носили платья до пят из морского кота. Это была очень тяжелая одежда. Летом, что женщины, что мужчины, старались ходить босиком. Зимой обувались в торбасы выше колена из кишок животных.

Мужчины носили деревянные шляпы, они спереди вытянуты, получается конус, как клюв морской птицы, также в ходу были непромокаемые камлейки. Их шили из кишок животных или перьев топорка, это морская птица, водится у нас на островах.

– Сохранились ли народные промыслы?

– У алеутов есть удивительный промысел, называется алеутское шелковое плетение. К настоящему шелку данная техника отношения не имеет. Это плетение различных вещей из морской береговой травы. Она собирается в определенное время, высушивается, потом из нее плетут сумки, коробы, корзины. Именно в такие корзины алеуты веками собирали грибы, ягоды, в них хранили рыбу. Со временем этот промысел был утрачен. Несколько лет назад жительница нашего села Нина Александровна Кияйкина решила восстановить технику шелкового плетения. Она нашла литературу, ездила в Анкоридж на Аляску, общалась там с американскими алеутами, у которых этот промысел сохранился. В итоге Нина Александровна не только сама делает удивительной красоты вещи, но и учит наших сельчанок этому промыслу.

– Вы поддерживаете  связь с американскими алеутами? Отличаются ли у них язык, костюмы, предания?

– Да, мы связь поддерживаем и до пандемии активно друг к другу ездили на конференции, праздники, да и личные встречи. У многих наших алеутов есть родственники на американской стороне. Да и чисто внешне мы похожи. Есть люди, которые реально выглядят как братья и сестры, хотя живем мы на разных континентах. Наш Геннадий Михайлович Яковлев может общаться с американскими алеутами на родном языке, правда, все равно иногда приходится обращаться к переводчику, чтобы перевести то или иное слово с русского на английский и обратно. Дело в том, что у русских и американских алеутов разные диалекты. Но иногда на встречах с американскими алеутами даже моих в целом скромных познаний хватает, чтобы понять некоторые фразы.

Национальный костюм у нас не отличается. Танцы – тоже, а национальные танцы ставятся не просто так, а по легендам, поэтому в целом можно сказать, что фольклор у нас схожий.

Правда, признаюсь, алеутские легенды или сказки у нас мало изучены. Мне однажды довелось почитать алеутскую сказку, она мне очень не понравилась. Мы же как привыкли, что сказка – это что-то доброе, детское. Аутентичные алеутские сказки не такие, они очень жесткие, детям их читать нельзя. Но исследовать их как объект культурного наследия, наверное, надо.

Если же говорить про религию, то что российские, что американские алеуты исповедуют православную веру. У нас в Никольском есть церковь, туда ходят все – и русские, и алеуты.

Традиционных верований не сохранилось. Хотя в детстве, я помню, однажды ходила на мероприятие, где люди танцевали в необычных масках. Но, скорее всего, это был именно фольклорный праздник, без религиозной составляющей.

– Кстати о праздниках. Что отмечают алеуты?

– У нас есть главный праздник – День промысловика. Он отмечается в середине декабря. Каждый год мужчины уходили на лежбище морского котика, а  женщины ждали своих мужей, сыновей и отцов. Когда мужчины возвращались, это был праздник для всех. Тогда накрывали в домах столы и всем селом радовались, что все живы, здоровы и сыты, что на зиму заготовлено много мяса. Сейчас, конечно, охоты на морского зверя нет. Но праздник сохранился. Каждый год в декабре мы накрываем большие столы, вспоминаем наших рыбаков, промысловиков, старожилов. На столе, правда, уже не морской зверь, а пироги с ягодой и рыбой.

– Сохранилась ли национальная кухня алеутов?

– Многое из того, что является нашей национальной кухней, нам сейчас недоступно. Например, алеуты традиционно охотились на морских котиков. Сейчас мы не имеем права их добывать. Мои дети не знают, какие на вкус яйца морской птицы. Алеуты их собирали веками, но сейчас мы не можем этого делать. Осталась рыбалка. Рыбу, конечно, добываем, но я вам так скажу: у нас в селе есть магазины, и основу питания составляет не то, что мы добываем, а то, что мы покупаем. Колбаса и масло вытесняют из рациона ту же рыбу. Конечно, мы продолжаем собирать ягоды, грибы. Но это так, дополнение.

– Какие мероприятия для сохранения и популяризации алеутской культуры запланированы на ближайшие месяцы? Что пока в мечтах?

– В этом году мы, наконец, поедем в Петропавловск-Камчатский на фестиваль «Золотые родники». Поедет как взрослый коллектив «Ангих», так и детский ансамбль «Унанган». Впервые мы выехали на «Золотые родники» в 2018 году, собирались в 2020-м, но фестиваль отменили из-за коронавируса. Конечно, хочется больше выезжать, рассказывать об алеутах, показывать наши номера. Но у нас это технически довольно сложно. Отдельная тема – поиск финансирования на поездки. Мы долго не могли встроиться в эту систему. Чтобы получить финансирование, нужно подавать заявку чуть ли не за год, так как бюджеты верстаются осенью. Пропустишь время, придется ждать еще год. А у нас собственными ресурсами никуда не выедешь, слишком далеко. Но я надеюсь, что все-таки получится отладить систему с выездами на фестивали. Моя мечта – выступить на «Сокровищах Севера» в Москве.

В постоянном режиме мы работаем над пошивом детских костюмов. У нас в «Унангане» занимаются 10-11 детей. Но дети, во-первых, быстро растут, и им нужно обновлять костюмы для выступлений. Во-вторых, меняется состав, дети непостоянны, сегодня хотят заниматься, завтра – не хотят, послезавтра снова хотят, но ребенок уже вырос и ему надо другой костюм. Это все, конечно, время, дополнительная работа с новичками и с теми, кто вернулся. Но мы все равно это делаем.

Вообще, я считаю, такой провал с алеутской культурой у нас в свое время возник не только из-за того, что дома не разговаривали, но и из-за отсутствия преемственности садик-школа. В садике детям рассказывают про алеутов, знакомят с культурой, а в школе это все заканчивается, дети быстро переключаются, и вопросы национальной культуры для них отходят на второй план. Я считаю, что с садика надо заниматься национальной культурой и потом продолжать в школе. А еще мы хотим, чтобы наш детский ансамбль был на слуху, это нужно в первую очередь для наших ребят в Никольском, чтобы они хотели заниматься, выступать, чтобы для них это было привлекательно, чтобы они знали, что алеутская культура интересна людям не только у нас на острове, но и на Большой земле.

Справка «КМНСОЮЗ-NEWS»

ФИО: Королева Галина Леонидовна

Регион: Камчатский край, Командорские острова, остров Беринга, Алеутский муниципальный район, село Никольское

Деятельность: председатель думы Алеутского муниципального округа, сооснователь ансамбля «Ангих», руководитель ансамбля «Унанган».