Худрук Государственного театра коренных малочисленных народов Севера Республики Саха (Якутия) и ансамбля танца «Гулун» Любовь Никитина рассказывает о создании постановок на разных языках и как условия жизни этносов повлияли на фольклор.

Могут ли одни и те же артисты сегодня показывать спектакль на юкагирском языке, завтра – на долганском, послезавтра – на эвенском и затем на эвенкийском? Могут. Это подтверждает пример Государственного театра коренных малочисленных народов Севера Республики Саха (Якутия) и ансамбля танца «Гулун». На одной площадке одни и те же артисты участвуют в постановках, раскрывающих культуру и традиции всех коренных малочисленных народов, проживающих на территории Республики Саха (Якутия). Более того, всего за несколько лет артисты смогли стать настоящими полиглотами и выучить языки нескольких малочисленных этносов. О том, как это удалось осуществить, рассказала «КМНСОЮЗ-NEWS» художественный руководитель коллективов Любовь Никитина.

– Любовь Алексеевна, с чего все начиналось? Как возникла идея создать многонациональные северные коллективы?

– Все начиналось с танцев, я – хореограф по образованию. Танцы – это вся моя жизнь, причем народные танцы. Мой отец – эвен, по материнской линии есть эвенки и якуты. Конечно, танцы этих народов я знала с детства. Но меня интересовала нематериальная культура всех народов, которые проживают у нас в регионе.

По танцу можно «прочитать» историю народа, в каких условиях он жил, какие основные занятия были у людей. Северные танцы почти все имитационные, то есть можно без либретто понять, что это танец рыбака или охотника.

В 1987 году я пришла работать в Единый научно-методический центр Якутии, заведовала отделом фольклора народов Севера. Это была в основном научная и методическая работа. Тогда никто не знал такого понятия, как мастер-класс. Информацией о наших изысканиях и их результатах мы с коллегами обменивались на семинарах или научно-практических конференциях. А как в формате конференции обсудишь, например, танец. Вопросов для обсуждения между тем было много. Особенно запутались с круговыми танцами, для какого этноса какие движения характерны, в какой момент у кого вступают запевалы. Обсуждать все это исключительно в теории было невозможно, и в 1991 году в качестве творческой лаборатории я организовала танцевальный коллектив.

С подачи нашего известного ученого, ныне профессора, доцента кафедры археологии и истории Северо-Востока России Анатолия Афанасьевича Алексеева мы взяли название «Гулун». В переводе с эвенского это слово означает «костер» или «очаг». Примечательно, что это слово примерно так же звучит и на языках других коренных малочисленных народов, проживающих на территории нашего региона. Например, на эвенкийском костер – это «гулувӯн». Очаг для северного человека священен, он объединяет. Если в тундре объединяет очаг, костер, то у нас в Якутске мы делаем все, чтобы местных жителей и гостей города объединяли наши постановки.

«Гулун» недолго был конкретно творческой лабораторией. Уже в 1991 году нам дали звание народного коллектива. Нас стали везде приглашать, мы начали гастролировать. С 1998 года я стала ходить по всем инстанциям, просить, чтобы ансамбль поддержали на государственном уровне. В 2014 году мы эту поддержку получили, но вместе с ней к нам пришли новые задачи. Именно тогда и был организован Государственный театр коренных малочисленных народов Севера Республики Саха (Якутия).

Дело было так. На республиканский IV Съезд женщин Севера приехал глава региона, тогда эту должность занимал Егор Афанасьевич Борисов. Делегаты поставили перед ним вопрос, почему «Гулун», который представляет республику как на общероссийских, так иногда и на международных мероприятиях, не имеет поддержки. Егор Афанасьевич тогда заявил, что поддержка будет и что необходимо на базе коллектива создать театр.

Я поначалу подумала, что речь идет о музыкальном театре, в принципе мы и сами к тому времени ставили уже какие-то театрализованные постановки, но в основе, конечно, была хореография. Однако нам предложили другой формат – сделать ставку на сохранение языков.

Для меня все это было в новинку, я в какой-то момент даже растерялась, подумала, зачем я все это затеяла. Ведь у нас в республике проживают представители пяти коренных малочисленных народов Севера, получается, языки всех этих этносов мои ребята, которые ни разу не лингвисты, должны как-то выучить, а если добавить якутский и русский, то получается семь языков! То есть от моих артистов требовалось стать настоящими полиглотами, причем в сжатые сроки! Но потом мы с ребятами начали работать в новом формате. И, знаете, все получилось. Сейчас у нас в театре работают 29 человек, непосредственно в труппе 17 артистов, это их основной род деятельности. Еще около 60 занимаются в «Гулуне», это самодеятельные артисты, они приходят на репетиции и концерты после работы и учебы.

– Как ваши артисты учили языки?

– Постепенно. В итоге мы смогли добиться того, что в каждом спектакле мы говорим со зрителем на одном языке. Первой нашей постановкой в новом статусе стал спектакль «Легенда о Гаса Хунат». Это эвенкийская легенда о девушке-стерхе, ее записал Василий Харысхал. Спектакль был в первую очередь пластический, там звучало всего несколько эвенкийских слов. Успех спектакля вселил в нас уверенность. Следующая наша постановка «О чем поешь в ночи, Белая Волчица» была уже на юкагирском. Там было много текста. Автор сценария писатель Николай Курилов плотно работал с нашими артистами, помогал им правильно произносить реплики.

Мне кажется, что родной язык есть все-таки в крови, в генах. Если кто-то эвен, то ему как-то легче идет эвенский, даже если он на нем никогда не говорил раньше. Но, конечно, что-то приходится вызубривать. Однако сейчас, по прошествии уже восьми лет, можно сказать, что на базовом уровне артисты знают языки, о простой зубрежке речи уже не идет. У нас в репертуаре сейчас 13 спектаклей на эвенкийском, эвенском, долганском, юкагирском, якутском и русском языках. Пока мы на чукотском ничего не ставили, но такие планы у нас есть.

– А как вы находите сценарии для спектаклей на родных языках?

– С этим большая проблема. Как таковой театральной традиции в классическом понимании у коренных малочисленных народов Севера не было. То есть пьес, которые дошли бы до нас через века, не имеется. Значит, их нужно написать. Но даже наши якутские авторы, которые поднимают в своих произведениях тематику коренных малочисленных народов Севера, в основном пишут на якутском или на русском. Поэтому мы сами находим национальных писателей, которые пишут на родных языках, заказываем им пьесы.

– Как зрители понимают то, что происходит на сцене?

– У нас спектакли идут с русскими субтитрами. Поэтому на наших постановках можно встретить людей разных национальностей. Я обратила внимание, что часто бывают туристы. Уж не знаю, как им становится известно о наших спектаклях, но они приходят, потом говорят теплые слова, пишут отзывы. Это очень приятно.

– О чем ваши постановки? Какие сюжеты ложатся в их основу?

– В основном это легенды, эпосы коренных малочисленных народов, но мы не просто пересказываем сохранившиеся в веках истории, наша задача – показать в каждом спектакле душу человека Севера.

Мы обращаемся и к сегодняшнему дню, к современным проблемам. Например, людям, которые всю жизнь прожили в тундре, очень сложно адаптироваться к городскому укладу. С этим сталкиваются, в частности, студенты, которые поступили в наши вузы. После стойбища Якутск кажется им мегаполисом, чуждым и холодным. Я долгое время преподавала в Якутском колледже культуры и искусств, за годы работы заметила, что самым сложным для ребят становится первый курс. У кого-то получается привыкнуть, у кого-то – нет, и такие студенты даже при хорошей успеваемости иногда бросают все и уезжают обратно в тундру. На эту тему мы поставили спектакль «Зов тундры». Он вызвал большой отклик у зрителей, каждый раз после спектакля к нашим артистам подходят и люди в возрасте, и молодежь. Зрители рассказывают, что да, у нас так было, мы испытывали те же чувства. Без прикрас мы показываем и тундровую жизнь, мы всегда честны. Эта тема очень тонкая, вообще тундра требует полной искренности со зрителем. Мы же, кстати, не только в Якутске выступаем, много ездим по поселкам. Наши спектакли о тех людях, которые живут в этих поселках, мы говорим со зрителем о нем самом, говорим с ним на его языке.

– В одном из интервью вы рассказали, что после спектаклей артисты театра проходят обряд очищения.

– Да. Это общий обряд, он существует у всех коренных малочисленных народов Севера, которые проживают на территории Якутии. У нас же спектакли драматические, с некоторыми героями по сценарию происходят всякие несчастья, и, чтобы роль не стала пророческой, мы проводим обряд очищения. Во время обряда мы как бы подчеркиваем, это всего лишь роль, она никак не должна быть связана с артистом. Нам, кстати, об этом обряде постоянно зрители напоминают, говорят: «У вас такие роли тяжелые, трагические», мы их успокаиваем: «Обряд проводим, все хорошо». Кстати, с нашими зрителями у нас вообще тесные отношения. У нас очень небольшой зал, всего на 68 мест, поэтому на спектаклях всегда камерная обстановка. После каждого показа зрители остаются, обсуждают постановку вместе с артистами, фотографируются, задают вопросы. Мне часто доводилось слышать, что у нас очень домашняя атмосфера и что зрители как бы становятся участниками того, что происходит на сцене.

– Получается ли у вас выезжать с гастролями в другие регионы?

– Мы два года участвовали в проекте «Большие гастроли», организованном Минкультом. Его суть в том, что региональные театры получают возможность приезжать со своими спектаклями в другие области и республики. Например, мы так ездили на Сахалин. Своими силами мы бы не могли это осуществить. Но иногда и сами ездим. Так, в этом году у нас запланированы гастроли в Хабаровске. Туда мы едем как ансамбль «Гулун».

– Над какими постановками вы сейчас работаете?

– 1 июня в День защиты детей у нас состоится премьера спектакля «Умка». Это детская постановка. На осень запланирована премьера драмы «Ярхадана», это юкагирская тема. Мы сейчас ищем режиссера для этого спектакля. В регионе сложно с режиссерами, если честно. Во многих театрах начали готовить своих режиссеров, но у нас пока такого задела нет. Дело в том, что в труппе у всех есть хореографическое образование, все-таки артисты театра – это выходцы из танцевального коллектива «Гулун». Но у нас нет ни одного выпускника театрального вуза. Так что мы открыты для сотрудничества с приходящими режиссерами.

Также мы продолжаем искать интересные истории для будущих постановок. Вообще, знаете, у нас в Якутии так принято, что наши артисты не пропускают ни одной премьеры в других театрах, а артисты оттуда приходят к нам на спектакли. Мы знакомимся с творчеством друг друга, обмениваемся мнениями. В Якутии сильные театры с очень хорошим репертуаром, поэтому мы стараемся если не конкурировать друг с другом, то соответствовать общему уровню. Эта высокая планка нам очень помогает. Да, у нас многое делается на энтузиазме и наши артисты не имеют дипломов профильных учебных заведений, но мы много занимаемся, репетируем и нас знают не только в регионе.  Например, недавно мы вернулись из Пскова, где приняли участие в «Потапов-фесте». Таким образом, обучаясь друг у друга, мы становимся сильнее и лучше, а выигрывает от этого в первую очередь наш зритель.

Справка «КМНСОЮЗ-NEWS»

ФИО: Любовь Алексеевна Никитина

Регион: Республика Саха (Якутия)

Должность: Художественный руководитель Государственного театра коренных малочисленных народов Севера Республики Саха (Якутия) и ансамбля танца «Гулун»

Звание: Заслуженный работник культуры РФ