Представитель коренных малочисленных народов в Сахалинской областной Думе Алексей Лиманзо делится лучшими практиками регионального законодательства по поддержке традиционного образа жизни, опытом совместных проектов с крупным бизнесом и рассказывает о насущных проблемах

На Сахалине, где исторически проживают представители четырех коренных малочисленных народов, вот уже больше 15 лет крупный бизнес помогает реализовывать мероприятия по поддержке этих этносов. Параллельно регион за счет бюджета реализует целый перечень программ, направленных на помощь тем, кто ведет традиционную хозяйственную деятельность. О том, как устроена данная система, и позволяет ли она решить существующие проблемы, «КМНСОЮЗ-NEWS» рассказал представитель коренных малочисленных народов Севера при Сахалинской областной Думе Алексей Лиманзо.

– Алексей Геннадьевич, на Сахалине проживает чуть более четырех тысяч представителей коренных малочисленных народов. Какие вопросы их волнуют в первую очередь? Как они решаются?

– Сахалин является родиной четырех этносов: нивхов, эвенков, уйльта, нанайцев. Конечно, людей волнуют вопросы, как в условиях современной жизни вести традиционную хозяйственную деятельность, сохранять и развивать исконную среду обитания, языки. Обо всем этом начали говорить не сейчас, а, пожалуй, с самого момента, когда территории традиционного проживания коренных малочисленных народов стали активно осваиваться. Решение вопросов, важных для малых этносов, зачастую невозможно без участия государства.

На Сахалине создана достаточно серьезная нормативная база, призванная защитить интересы коренных малочисленных народов, у нас есть шесть профильных законов, которые регулируют различные аспекты, начиная от поддержки народно-художественных промыслов и родных языков и заканчивая вопросами экономики, такими как развитие домашнего северного оленеводства. Отдельные законы направлены на создание дополнительных гарантий при ведении традиционного образа жизни и сохранение исходных территорий обитания коренных малочисленных народов.

– Вы упомянули закон, регламентирующий домашнее оленеводство. Что он собой представляет?

– Закон был принят в 2020 году, он дал возможность оказывать меры поддержки предприятиям, которые занимаются оленеводством. У нас эта отрасль, если говорить прямо, находится в очень печальном положении. В годы СССР на севере Сахалина было два оленеводческих хозяйства, в которых содержалось около 15 тысяч оленей.

В перестройку совхозы развалились, сейчас на весь остров осталось всего 100 голов оленя, они содержатся в родовых общинах. Мы долго анализировали, из-за чего так получилось, и пришли к выводу, что в какой-то момент люди поняли, что в нынешних условиях они не могут заниматься оленеводством как традиционным видом хозяйственной деятельности без государственной поддержки. Мы пробовали поддерживать оленеводов, что называется, точечно. Закупали оленей в других регионах, привозили, но поголовье не росло, отрасль не развивалась.

Стало ясно, что необходимы системный подход и помощь на регулярной основе.

Работа над законом велась достаточно долго, несколько раз его принятие откладывалось, но все-таки парламентарии пришли к выводу, что такой норматив региону нужен. Закон прописывает разнообразные виды поддержки для предприятий, которые занимаются оленеводством на Сахалине. В частности, можно получить технику (например, снегоходы), комбикорма, предусмотрены и субсидии на осуществление оленеводческой деятельности. Также граждане могут претендовать на методическую помощь, например, для них будут организовываться выставки, круглые столы, связанные с развитием оленеводства и реализацией продукции.

– Оленеводство неплохо существует в целом ряде регионов России, хозяйства еще в начале перестройки перешли на новые, капиталистические рельсы, они тоже получают господдержку, но смогли сохранить поголовье и кадры…

– Сахалин достаточно урбанизированный регион, и это накладывает дополнительные сложности. Если, например, на Ямале или в других регионах Арктики за 100 километров вокруг чума может не быть никаких промышленных объектов или поселков, то у нас ситуация иная. Нашим оленеводам надо выживать в среде, которая трансформируется буквально на их глазах.

Отмечу, что значительная часть мер помощи, которая предусмотрена региональным законом, – это не финансовые вливания, а разного рода правовая и методическая поддержка. И, знаете, я думаю, что шансы у нас есть. В восьмидесятые, девяностые и даже двухтысячные года у нас была очень непростая экологическая ситуация, территории Сахалина активно осваивали промышленные компании, далеко не всегда все нормы соблюдались, да и пожаров было много. Потом были приняты жесткие экологические требования, недобросовестные компании ушли с рынка, честные – остались, бизнес стал соблюдать законодательство, поэтому негативного влияния на пастбища сейчас нет. Да и с развалом совхозов и уничтожением большей части поголовья использовать пастбища по назначению стало некому. В этом есть плюс, пастбища полностью восстановились, в этом плане Сахалин готов к резкому увеличению поголовья. Нам главное сейчас – привлечь кадры. Увы, мы потеряли оленеводческие династии, когда знания передавались из поколения в поколение.

– А с какими вызовами сталкиваются представители коренных малочисленных народов, осуществляющих традиционное рыболовство? Какие вы видите пути решения этих вопросов?

– Коренные малочисленные народы веками занимались рыболовством и не только у нас на Сахалине, но по всему Дальнему Востоку, вели лов на самых богатых промысловых участках. К сожалению, федеральное законодательство не предусмотрело в полной мере гарантированного права коренных малочисленных народов на осуществление приоритетного вылова рыбы в местах традиционного хозяйствования. В ряде нормативов преференции прописаны, но практика показывает, что не везде они могут быть реализованы. С другой стороны, сейчас по разным причинам на ряде участков рыбы становится меньше. Как следствие, уменьшаются квоты. Но в первую очередь сокращение затрагивает не промышленные компании, где объемы добычи намного больше, а представителей коренных малочисленных народов! Конечно, такая система нуждается в пересмотре.  Мы достаточно активны на федеральном уровне и доносим эти проблемы до руководства отрасли с тем, чтобы мнения наши были услышаны и нашли отражение в нормативно-правовых актах.

– На Сахалине вот уже много лет реализуется План содействия развитию коренных малочисленных народов Севера. Что он собой представляет?

– Вообще, это уже четвертый План, а сам проект реализуется с 2005 года. Его суть в том, что крупный бизнес в лице компании «Сахалин Энерджи» помогает коренным малочисленным народам реализовать важные для себя начинания. Это не какие-то единичные инициативы, а большая, системная работа, которая регулируется трехсторонним соглашением между правительством Сахалинской области, коренными малочисленными народами в лице Совета уполномоченных и компанией «Сахалин Энерджи». Каждый План рассчитан на пять лет.

– Как вы смогли привлечь крупный бизнес к такой масштабной инициативе?

– Сахалин стал первым регионом в стране, где крупные добывающие компании стали столь плотно взаимодействовать с коренными малочисленными народами. Но начиналось все далеко не безоблачно. В девяностые годы стартовало освоение шельфа, который веками использовали коренные малочисленные народы. Мы – островные аборигены, для нас рыболовство – это основа жизни, морской зверобойный промысел – тоже. Поэтому все, что происходит на шельфе, так или иначе влияет на нашу деятельность, на нашу жизнь. Мы сразу начали озвучивать свои тревоги.

Тогда, в девяностые, еще не было на федеральном уровне законодательства, предусматривающего поддержку коренных малочисленных народов, региональная база только прорабатывалась, экологическое законодательство находилось в стадии формирования. В компании нам говорили, что бизнес выполняет свои обязательства: платит налоги, реализует социальные проекты, в общем, действует строго в рамках законодательства и даже больше. Но и нас было можно понять. Крупный бизнес услышал опасения коренных малочисленных народов, начались долгие и непростые обсуждения, по итогам которых был сформирован первый План содействия, за его основу были взяты нормы международного права. Мы пошли по этому пути, поскольку у нас на тот момент не была сформирована своя законодательная база.

Если говорить конкретно, то мероприятия Плана направлены на различные аспекты экономической и социальной жизни коренных малочисленных народов. Например, в рамках поддержки традиционного хозяйствования общины, занимающиеся рыболовством, получают современные лодки, при реализации проектов в области образования и культуры выделяют гранты сельским библиотекам. Отмечу, что эти гранты ни в коем случае не заменяют господдержку и меры социальной защиты населения.

– Сейчас реализуется уже четвертый План содействия. Чем он отличается от предыдущих трех?

– Мы упростили процедуру получения грантов. Раньше решение о финансировании принималось несколькими комитетами при участии экспертных групп разного уровня. Цель изначально была благая. Эксперты не ставили барьеры, а, наоборот, разъясняли соискателям, что и где надо исправить, чтобы заявка прошла. Но все равно процесс подачи документов был сложный. Сейчас система максимально упрощена. Вместо комитетов решения принимаются на собрании, в которое входят 14 человек, по двое от каждого района, где проживают представители коренных малочисленных народов. Также мы активно внедряем цифровые технологии, многие документы можно подавать в электронном виде.

– В Сахалинской областной Думе вы представляете интересы коренных малочисленных народов. Что входит в ваши обязанности? Каковы ваши полномочия?

– Сахалинская область – это единственный регион России, где есть институт представителей коренных малочисленных народов в законодательном органе субъекта. У нас такая должность существует с 1994 года, с момента формирования нашего регионального законодательного органа. Вопрос о создании представительства коренных малочисленных народов в Сахалинской областной Думе был в повестке самого первого заседания нашего регионального парламента. Законодательное обеспечение коренных малочисленных народов сразу встало во главе политической жизни региона.

Я, как представитель, могу вносить в Сахалинскую областную Думу законопроекты, участвовать в заседаниях и работе комитетов с правом совещательного голоса, также могу выступать. В мои полномочия и обязанности входит контроль за реализацией законодательства, касающегося прав коренных малочисленных народов. Еще я работаю с обращениями граждан, направляю предложения органам власти, пишу запросы, озвучиваю проблемы, с которыми сталкиваются люди на местах. Очень важно, что должность представителя позволяет вести долгосрочную и системную работу в области защиты интересов коренных малочисленных народов. Также люди через своего представителя могут достучаться до любого чиновника в правительстве Сахалинской области или Сахалинской областной Думе.

– С какими инициативами вы планируете выступать в 2022 году?

– Одна из приоритетных задач, которую мы поставили себе, – это начать разработку собственной программы поддержки традиционных хозяйств Сахалинской области. Важно, чтобы разработанные меры были направлены на повышение эффективности хозяйственной деятельности, чтобы люди получали экономический толчок, позволяющий им в будущем добиться финансовой успешности. Также необходимо дать импульс к развитию территориям традиционного природопользования, чтобы люди, которые ведут там хозяйственную деятельность, получали от государства преференции в виде льгот по налогообложению, например. Сейчас в стране существует множество территорий со специальным статусом: особые экономические зоны, ТОРы, ТОСЭРы. Резиденты таких зон, а это, как правило, крупный бизнес, получают солидную государственную поддержку. Я думаю, что коренные малочисленные народы, которые веками жили на своей земле, имеют полное право на аналогичный пакет налоговых льгот. Ведь что такое традиционная хозяйственная деятельность на территориях традиционного проживания? Это по сути сохранение образа жизни, языка, культуры и традиций народа. Да, сейчас многое делается в этом направлении, но язык лучше сохранять не в школе или культурном центре, а на земле, в родной языковой среде. Об этом говорят как ученые, так и сами представители коренных малочисленных народов. Так что, если оказать людям поддержку на их земле, это даст синергетический эффект.

– Расскажите, пожалуйста, немного о себе. Откуда вы родом? Соблюдаете ли вы нивхские традиции?

– Я родился на севере Сахалина, в поселке Ноглики. В свое время моих предков в числе многих нивхов переселили в этот населенный пункт. Моя семейная династия – это рыбаки, охотники на морского зверя. Я тоже с ними ходил на промысел. Мы из рода Кевонгун. Очень рад, что нам удалось сохранить традиции, которые передавались веками от поколения к поколению. Отмечу, что наши традиционные ценности не теряют актуальности и сейчас: в приоритете уважение к старшим, поддержка сородичей, например, на рыбалке или охоте тот, кому повезло больше, всегда делится с остальными, мы с трепетом относимся к природе, к ее богатству и красоте. Когда у меня есть возможность, я всегда приезжаю в Ноглики, хотя, признаюсь, из-за работы это получается не так часто, как хотелось бы. Но, например, отпуск всегда стараюсь проводить в поселке, который был и остается моим домом.

Справка  «КМНСОЮЗ-NEWS»

ФИО: Лиманзо Алексей Геннадьевич

Регион: Сахалинская область

Должность: представитель коренных малочисленных народов в Сахалинской областной Думе