Известная ямальская певица и актриса Надежда Сэротэтто раскрывает секреты поисков сценического образа, рассказывает о своем роде, особенностях ненецкой музыки и о том, что бывает, когда следуешь за, казалось бы, неосуществимой мечтой.

Певицу Надежду Сэротэтто знают далеко за пределами Ямала. Она поет ненецкие песни, многие из них написаны специально для нее. До пандемии Надежда собирала полные залы на концертах. А еще она снимается в кино, продвигает фитнес-движение на отдаленных территориях. О том, как совместить большую сцену и традиционную песенную культуру, Надежда рассказала «КМНСОЮЗ-NEWS».

– Надежда, расскажите, пожалуйста, о своем роде, какова его история?

– Я родилась в поселке Панаевске Ямальского района. Родители мамы родом с побережья Карского моря. Они приехали сюда после войны. Семья отца – оленеводы и рыбаки Панаевской тундры из рода оленеводов Сэротэтто. Моя фамилия означает «Белооленный», то есть в стаде много было белых оленей. «Сэро» – это «белый», «тэтто» – «богатство, выраженное в большом количестве оленей».

– Были ли у вас в роду певцы, артисты, как вы решили связать свою жизнь с музыкой?

– Профессиональных артистов и певцов, конечно, не было. Но многие родственники знали древние ненецкие песни и сказания, например, исполняли яробцы – это песни-плачи. Дедушка со стороны отца славился своим мастерским исполнением яробцев, бабушка тоже их пела. Мои предки жили в тундре, эти песни были для них не развлечением, а необходимой частью жизни. Родители тоже любят петь. А моя песенная история началась в 2002 году, когда нам с братьями родители подарили караоке-систему с микрофоном и музыкальным центром. И мы стали петь всей семьей, у всех был свой любимый репертуар.

– Петь любят многие, а вы стали профессиональной артисткой. Как это все сложилось?

– В 2007 году у нас в поселке открывалось новое здание школы, это был праздник для всего Панаевска, на церемонию к нам приехала известная ямальская певица Елена Лаптандер. Она не только выступала сама, но и проводила прослушивание. Я в нем поучаствовала, и Елена Лаптандер неожиданно спросила меня, не планирую ли я заниматься музыкой профессионально. Для меня это стало неожиданным. На тот момент у меня был выстроен четкий жизненный план: я училась на отлично, собиралась окончить школу с золотой медалью, поступить в университет имени Губкина, получить добротную серьезную профессию, вернуться на Ямал, работать на крупном предприятии, строить карьеру… Но после этой встречи я задумалась и поняла, что пение для меня – это больше чем хобби, что я хочу этим заниматься всю жизнь. Елена Лаптандер мне посоветовала поступить после 9-го класса в музыкальное училище имени Гнесиных в Москве, мама поддержала такое решение, педагоги в школе – тоже, а в районной администрации сказали, что можно поступить по квоте. Все были «за», но только не мой отец.

Он считал, что профессия музыканта несерьезная, нестабильная. Я, конечно, очень переживала, у меня всегда были прекрасные отношения с отцом, его мнение было для меня особенно важным. Но нужно было принимать решение. В 16 лет, получив аттестат, я уехала из дома. Отец как раз на сутки отправился на рыбалку, он сдавал рыбу на наш местный рыбозавод. Мама дала мне денег, я села на теплоход, который спустя 16 часов довез меня до Салехарда. Потом был самолет до Москвы и звонок от отца. Он, конечно, мягко говоря, был недоволен, что я его ослушалась.

С тех пор прошло 12 лет. Когда я стала давать концерты, появилась какая-то известность, да и сам отец побывал на моих выступлениях, он изменил свое мнение. Сейчас отец меня поддерживает, гордится и говорит, что все было правильно.

– Какую роль играли пение, музыка в жизни ямальских ненцев? Это было развлечение или песни использовались в ритуалах?

– Песни были, скорее, бытовые. Ненцы – народ кочующий, некогда песни просто так распевать, нельзя сидеть на одном месте. Есть колыбельные песни, которые мать поет своему ребенку, есть дорожные, ездовые. Если колыбельные существуют у всех народов, то дорожные характерны больше для кочевников. Едет оленевод и поет о себе, о своей жизни, разговаривает с богом, с самим собой. По сути, только тогда, в дороге у него появлялось время на какие-то серьезные материи, философские размышления. Были еще песни-рассказы, как, например, яробцы. Они могли исполняться несколько дней, с перерывами, конечно.

У нас поют по-особому. Если на юге казаки могут выйти в поле и заголосить, то у нас на Ямале зимой лишний раз рот открыть холодно. Это повлияло на манеру исполнения. Она такая близкая и как будто «маленькая». На севере так не только поют, но и говорят. У нас речь быстрая, «маленькая», емкая.

Но при этом сами приемы народных песен у нас такие же, как и в других регионах или странах. Народное исполнение подразумевает грудное резонирование, мы поем не в головном регистре, а грудью. Это дает насыщенное звучание, оно есть и в ненецких песнях, и, например, в русских. Главные принципы тоже у всех общие: чистая речь, интонация и, конечно, идея. В песне должен быть заложен смысл, это обязательное условие.

– Отражает ли ваша музыка ямальские традиции?

– Я исполняю авторские песни на ненецком языке, они написаны современными композиторами и поэтами, которые очень хорошо знакомы с фольклором. Мне повезло работать с Татьяной Лар, Нядмой Наруем и Хабэчи Яунгадом. Есть песни, которые они писали именно для меня. Например, я очень люблю песню девушки из рода Сэротэтто, текст написал Хабэча Яунгад, а мелодию – Нядма Наруй. Эта песня, пусть и современная, но она по сюжету и интонации соответствует всем традиционным канонам.

Для меня очень важно, чтобы люди понимали, о чем я пою, чтобы интонация была ненецкая. У нас в языке несколько диалектов. Мы на Ямале говорим немного по-другому, чем, например, в Ненецком автономном округе, даже внутри региона есть свои диалекты. Как-то я выступала в Тазовском районе, там свои речевые особенности, и один дедушка в зале так громко сказал: «Сразу видно, с Ямала, ямальский говор». И мне так приятно стало, что человек по песням понял, откуда я родом, где мои корни.

– Вы – одна из самых известных исполнительниц этнической музыки в России. Что бы вы посоветовали молодым музыкантам, как им добиться успеха?

– Расскажу, как я начинала. В моем репертуаре первым делом появились народные песни. Это обычное дело для музыкантов, работающих в этносфере. Но абы какие композиции брать не надо, песни должны подходить к образу, к внутреннему ощущению, к темпераменту.

Но на то, чтобы понять, какая песня подходит, а какая – нет, требуется время. Могу сказать, что я почувствовала, что сформировалась как певица, только лет пять назад. К тому моменту я уже регулярно выступала, ездила на гастроли, у меня вышел альбом. У меня очень яркий учитель Елена Лаптандер, у нее насыщенный  голос, она как огонь, активная, деятельная. Конечно, мне хотелось ей соответствовать. Но потом я поняла, что соответствовать важно, одновременно сохраняя свою идентичность, оставаясь собой. Я другая как человек, более мягкая, лиричная, и мне подходят романтичные композиции. Что дает такое понимание? Можно подобрать репертуар под себя. Тогда появится возможность со сцены говорить то, что ты чувствуешь. Но, чтобы понять себя, нужно искать, пробовать разные амплуа, впитывать все, как губка. Это необходимый этап для артиста.

– Планируете ли вы сотрудничать с молодыми ненецкими поэтами?

– Конечно, я, как и мои коллеги по сцене, всегда в поиске. В ненецкой музыке несколько лет назад был период застоя, когда почти не появлялось новых песен. Все композиции перепели по много раз, все новые аранжировки приелись. Сейчас песни пишутся, но немного, поэтому новых стихов, музыки ждут все: и музыканты, и зрители. Ненецких песен много не бывает.

– Вы не только поете, но и снимаетесь в кино. Как вы пришли в эту индустрию?

– Про то, что «снимаюсь», это громко сказано. Мой первый опыт – это небольшая роль в «Белом ягеле». Эта картина снималась в 2013 году. Я прошла кастинг на «Мосфильме», попробовалась на главную роль, но потом от этой идеи сама отказалась – тогда у меня был последний курс в Гнесинке, стало понятно, что защиту диплома никак не совместить со съемками. В итоге режиссер Владимир Тумаев предложил мне роль в эпизоде, я приехала на один день в Салехард, чтобы снять свою сцену, а потом улетела обратно.

Спустя два года Владимир Тумаев неожиданно мне позвонил и позвал в Дом кино на встречу. Тогда он мне предложил сняться в его новом проекте, картине под рабочим названием «Очаг» уже в главной роли. Я согласилась, но съемки постоянно переносились. Летом прошлого года мы наконец выехали в тундру.

Признаюсь, каких-либо курсов актерского мастерства я не проходила. Они на самом деле и не были нужны, от меня требовалось быть обычной девушкой из тундры. Мы – ненки, не манерные, ведем себя просто, не играем, говорим все как есть. В кино это и нужно было показать.

– Сложно было на съемках?

– Да. Но дело даже не в том, что нужно что-то говорить на камеру или по несколько раз переснимать какие-нибудь дубли. Например, меня заново учили запрягать оленей. Я, конечно, понимала, как это делать, но все-таки я родилась и выросла в поселке. Перед съемками мне пришлось также учиться строить чум, разбирать его. На подготовку время было. Вначале мы приехали в тундру на адаптацию, она длилась две недели, уже потом были съемки. За лето мы все успели. У меня тоже получилось все удачно совместить.

Я взяла отпуск, перенесла на месяц промежуточную аттестацию в магистратуре. Сейчас я учусь в Ростове-на-Дону в Донском государственном техническом университете на специалиста по государственному и муниципальному управлению. В вузе мне пошли навстречу, я заранее сдала все экзамены и уехала.

– Неожиданную вы профессию выбрали.

– Мне кажется, что это очень важная сфера. К тому же я занимаюсь не только музыкой, и в будущем мне хотелось бы попробовать свои силы и в управленческой деятельности.

– Сейчас вы ездите по отдаленным территориям и продвигаете фитнес-движение. Что это за проект?

– Это не проект, скорее, моя личная инициатива. Я придерживаюсь здорового образа жизни, хожу на тренировки несколько раз в неделю. Поддерживать себя в форме – это моя задача как человека, который работает на сцене, но я понимаю, что тренировки нужны не только для внешности, спорт – это здоровье, силы, хорошее настроение в конце концов. Однажды я приехала в родной Панаевск, решила там потренироваться и поняла, что никаких условий для этого нет. Тогда мы с сестрой провели тренировку на улице. Нам понравилось, мы позвали девушек и ребят с нашего села, провели трехдневный марафон. Все остались довольны. После этого район выделил местному клубу средства на гантели, коврики, фитнес-резинки. Это все стоит на самом деле недорого, но позволяет проводить групповые тренировки и здорово сплачивает людей.

Затем я поехала в Сеяху на День поселка. Там я тоже не только выступала, но и проводила тренировки. Так, в общем, и повелось. Мне кажется, что фитнес-культуру очень важно развивать в отдаленных поселках, у людей должна быть возможность поддерживать себя в форме, тем более что ресурсов для этого требуется совсем немного.

– Расскажите, пожалуйста, о ваших планах. Над какими проектами вы сейчас работаете и когда ждать выхода вашего нового альбома?

– В апреле у меня запланирован большой сольный концерт в культурно-деловом центре Салехарда. Программа еще формируется, но могу сказать, что будет много песен из моего нового альбома. Дату презентации пластинки еще не назначили. Возможно, нужно будет дописать пару композиций, решить какие-то технические моменты.

На весну-лето намечена презентация фильма. Конечно, мне очень интересно, какой картина будет в итоге, я переживаю, как сыграла, убедительной ли получилась моя героиня. Хотя, честно вам признаюсь, картина еще не вышла, а меня уже ругают. Критиковать кино любят многие, я стараюсь относиться к этому философски.

Осенью у меня намечен гастрольный тур по Ямалу с музыкантами группы «Минус 40», а в декабре следующего года я планирую окончить магистратуру. Но с музыкой я расставаться не собираюсь. Мне нравится петь, говорить со зрителем со сцены по душам, уверена, мне есть что сказать.

Справка «КМНСОЮЗ-NEWS»

ФИО: Сэротэтто Надежда Юрьевна

Регион: Ямал

Деятельность: артист культурно-делового центра Салехарда

«КМНСОЮЗ-NEWS»