Марина Одзял вот уже семь лет возглавляет Ассоциацию коренных малочисленных народов Севера Ульчского района Хабаровского края. За это время по ее инициативе появилась целая серия учебников нивхского и ульчского языков, были разработаны мобильные языковые приложения и ульчская клавиатура. О том, как удалось этого добиться, и способны ли новые технологии сохранить национальную культуру, Марина Одзял рассказала «КМНСОЮЗ-NEWS».

– Марина Андусовна, как появилась ваша организация, чем она занимается?

– Наша организация была основана в октябре 1989 года. Изначально она называлась немного по-другому – Ассоциация коренных малочисленных народов Севера и Приамурья Ульчского района. Это была одна их первых организаций коренных народов на Дальнем Востоке.

За 32 года Ассоциация сделала очень много для поддержания и сохранения традиционного образа жизни и культуры коренных малочисленных народов. Из принципиального, еще в начале девяностых по инициативе организации были сформированы и обозначены границы территорий традиционного природопользования, на которых представители наших этносов ведут свою традиционную хозяйственную деятельность. Эти границы утвердили на уровне правительства региона, что позволило организации заключать договоры с промышленными компаниями, которые стали заходить на наши территории. Крупнейшее соглашение заключено с компанией «Эксон Нефтегаз Лимитед». Изначально взаимодействие строилось в формате консультативного совета, а сейчас это переросло в социальные гранты.

То, что Ассоциация стала получать финансирование от частных компаний, позволило нам реализовывать важные проекты, касающихся коренных малочисленных народов. На самом деле, кроме нас и администрации, этим мало кто может заниматься. Колхозы развалились, общины сейчас находятся в сложном положении из-за ситуации с квотами, есть те, кто прекратил свою деятельность.

– Большинство ульчей проживает у вас в районе. Какой вклад местная ассоциация и районные власти вносят в сохранение ульчской культуры и традиционного образа жизни?

– Вообще у нас на территории районов проживают представители восьми коренных малочисленных народов: 700 нивхов, чуть более 200 негидальцев, около 20 нанайцев, примерно по дюжине эвенков, эвенов, удэгейцев и орочей. Но район неспроста называется Ульчским. В России численность ульчей — около 3,5 тысяч человек, из них 2,7 тысяч живут у нас в районе.

Крупнейший центр проживания ульчей — это село Булава, там зарегистрировано около тысячи представителей этой национальности. Я, к слову, сама родом из этого села. Название не исконно русское, как могло бы показаться, по-ульчски оно звучит как «Булау», то есть, «шаманский посох». Есть легенда, что изначально ульчи жили на юге Хабаровского края, а потом бежали на север от конницы Чингисхана.

Уходили они на плотах по большой реке в глубокую тайгу. И вот шаман, который плыл на одном из плотов, сказал, где он бросит свой посох, и тот устоит, там возникнет крупное поселение. Как следует из названия, посох устоял в районе нынешнего села Булава. Сейчас в здесь открыты Центр национальной культуры, школа искусств, дети изучают по специальным программам культуру коренных народов, языки. Разработаны специальные программы по традиционному искусству, по вышивке, резьбе по дереву, плетению национальных поясов, хореографии, вокалу. Сама я живу в райцентре, в селе Богородском, но в Булаву приезжаю часто, именно там проводится большинство наших мероприятий. По линии администрации в небольших селах численностью около 200 человек, создаются локальные культурные центры, это тоже огромная работа. Также у нас в районе издается одностраничное приложение к местной газете на ульчском языке. Раньше была еще радиопрограмма, но потом, к сожалению, она ушла из эфира. Сейчас мы ищем специалиста, чтобы ее восстановить. Надеюсь, что в следующем году этот проект удастся реализовать.

– Недавно появилось мобильное приложение для ульчского языка. Что это за проект?

-У нас не одно, а два приложения, они называются «Хэсэди». Первое приложение — это словарь, второе — разговорник. Идея возникла в разгар пандемии. Мы быстро поняли, что функционала Zoom или каких-то площадок для интернет-общения нам недостаточно. И решили издать электронный словарь. Обратились к специалистам, и те предложили сделать не сайт, а мобильное приложение. Презентация состоялась в июле. Это не просто набор слов, в озвучивании приложения принимала участие носительница языка Светлана Ангина. Мы прорабатывали каждое слово, каждую фразу.

Важно то, что хотя приложение у нас уже в пользовании, мы можем вносить туда правки, вставлять новые фразы, с разработчиками мы на постоянной связи. В следующем году планируем запустить еще два приложения уже по нивхскому языку. Приятным сюрпризом стало то, что разработка приложения стоит, как выяснилось, не так уж и дорого, намного дешевле, чем, например, создание полноценного сайта.

– Также у вас разработана клавиатура ульчского языка. Что она собой представляет?

– Первая клавиатура ульчского появилась еще в 2011 году, когда я работала в правительстве Хабаровского края. Но технологии идут вперед, и сейчас эта клавиатура устарела, ее невозможно установить на нынешние операционные системы. Поэтому было принято решение создать новую раскладку. Зачем она нам? В школах ведется преподавание языка, у нас есть приложения, есть группы в мессенджерах, в социальных сетях, где люди хотят разговаривать на родном языке. И очень важно дать возможность общаться без ошибок, ведь ульчский алфавит отличается от латиницы и кириллицы. Сейчас сама раскладка уже создана, в данный момент ее размещают на маркетах, думаю, что скоро ее можно будет скачать. Также разработчик обещает создать версию для компьютера.

– Часто ли у вас в районе можно услышать ульчскую речь, например, в магазине или поликлинике?

– Да, бабушки, когда приходят в магазин, нередко не знают, как сказать то или иное слово по-русски, и говорят на ульчском. Продавцы, многие из которых не являются представителями коренных малочисленных народов, прекрасно их понимают. Поэтому, да, в Ульчском районе мы свою речь, конечно, слышим, хотя хотелось бы чаще.

Мне сложно оценивать, насколько язык популярен, но я вижу, что престиж у языка есть. Для меня очень важно, что дети интересуются, хотят изучать, даже если они этнически к ульчам не относятся. За счет чего такой интерес? Мы проводим много конкурсов, фестивалей, по вокалу, хореографии, рисунку, выявляем лучших чтецов, поощряем авторов самых интересных сочинений. Вообще, поощрение у нас в тренде. Я считаю, даже если ребенок плохо говорит, путается, не надо его ни в коем случае ругать, нужно наоборот поощрять его за то, что он старается, учится.

– Как вы оцениваете состояние методической базы для изучения языка?

–  В 2014 году, когда я вернулась в родной район и возглавила организацию, у нас полностью отсутствовали учебно-методические комплексы по нивхскому и ульчскому языкам. Имелись только буквари. Появилась мысль самим издать учебники. Поначалу мне казалось, что с этой задачей справятся учителя, но когда я опросила педагогов, выяснилось, что многие из них хоть и преподают родные языки в школах, но носителями не являются. Люди боялись брать на себя ответственность и писать учебники.

Тогда я стала объезжать районы и искать аутентов, носителей языка. Как правило, это пожилые люди, у них много проблем со здоровьем. Тем не менее, я нашла двух носителей, организация получила финансирование, но, представляете, когда уже все было готово к тому, чтобы начать разработку, одна носительница скончалась, а вторую разбил инсульт. Наш проект был на грани срыва. Я тогда была в ужасе, столько слез пролила. В итоге удалось найти еще одну носительницу нивхского языка, а в качестве аутента по ульчскому выступила моя мама, она врач, всю жизнь проработала в поликлинике, но она в совершенстве знает ульчский. Она вошла в команду вместе с педагогом и они буквально за месяц создали рукопись первого учебного пособия.

Вот так силами нашей ассоциации были разработаны учебники по ульчскому и нивхскому языкам с 1 по 4 класс. Это было в 2016 году. Но многие из этих пособий не изданы до сих пор. Все уперлось в бюджет. Ежегодно по линии нашего министерства образования и науки края выделяется всего 2 миллиона рублей на печать учебников коренных малочисленных народов, что позволяет выпустить два пособия в год.

– Нивхи также компактно живут на Сахалине. Они получают ваши учебники?

– Нет. У сахалинских нивхов один диалект, у наших, амурских, другой. Но методического комплекса у них тоже нет. Нашу создательницу учебников нивхского Марину Тэмину несколько раз приглашали на Сахалин на консультации, она там провела ряд обучающих курсов.

Но несмотря на сложности с печатью, работы по созданию учебно-методического комплекса продолжаются. Разрабатываются, например, книги для чтения на нивхском.

Меня очень огорчает, что у нас нет преподавания на негидальском языке. В этом году наконец-то мы нашли специалистку, молодую девочку, обучили ее на курсах переподготовки педагогических кадров. Пока из всей базы на негидальском есть только букварь. Создание учебников тормозится тем, что у негидальцев, проживающих в нашем районе, практически не осталось аутентов. Но мы попытаемся что-то сделать.

– У дальневосточных народов был еще один способ передачи информации. Ульчская поэтесса Мария Дечули писала:

«Не имели письменности предки.

Оттого в орнаменте сплелось

Все, что разум осеняло крепкий

Хитрость, красота и даже злость…».

Сохранилось ли ульчи сейчас традицию зашифровывать информацию в орнаментах?

– Да, конечно. Сохранились и сами орнаменты, и нам известно их значение. Я ученица Юрия Александровича Сема, это основоположник дальневосточной школы этнографии, он всегда говорил, что каждый народ имеет свой код. Так вот, для нас этот код — орнаменты.

Когда в школе искусств преподается орнаментальное искусство, ребенок знает, какой это элемент, к какой определенной части тела он относится, что он значит. Например, спирали встречаются в узорах многих народов, но если на севере этот элемент часто означает солнце, то у нас — реку. Такие условные обозначения есть у всех элементов, ульчи кодировали все, что видели, все, чем хотели себя окружить. Традиции чтения этих узоров не утеряны, когда мы надеваем свои национальные халаты, то каждый легко может прочесть из какого рода этот человек, чем занимались его предки. Для меня каждый орнамент, как открытая книга.

– А сами халаты как шьют, дома или в мастерских?

– Мой родовой халат прошел уже через три поколения. И у многих так. Ульчской вышивке обучают в школе искусств, в центрах национальной культуры. В районе есть мастерицы, которые занимаются пошивом таких вещей профессионально, они регулярно выезжают на всероссийские мероприятия. Почти всегда занимают первые места. Это неудивительно, ведь наши мастерицы  представляют вещи музейного уровня, сделанные строго по канону. В этом, думаю, сыграла роль наша удаленность, от нас до Хабаровска — 1000 километров, дорога занимает 14 часов по бездорожью. Если бы мы были ближе к краевой столице, то рано или поздно создание национальной одежды оказалось бы поставлено на поток, мастерицы стали бы создавать фактически сувениры, а не этнические костюмы.

– Удалось ли сохранить национальную ульчскую кухню? В чем ее особенности?

– О да, та кухня, что была в детстве, есть у нас и сейчас. И я, как и многие мои соплеменники, от нее завишу. Когда у меня спрашивают, почему я в свое время не осталась работать в Хабаровске, в краевом правительстве, я говорю, что без своей этнической пищи не могу выжить. Мы — ульчи привыкли есть рыбу «с весла», сырую. Замороженная рыба, с ульчского языка переводится как «умершая рыба». А придите в любой магазин в большом городе. Там настоящей свежей рыбы почти и не достать. Ульчи —  ихтиофаги, я могу спокойно не есть мяса по полгода, но без рыбы жить совсем не могу. В день съедаю ну килограмм точно: на завтрак – кусочек малосольного лосося, в обед –  какая-нибудь уха, а к ней рыбные котлеты или тефтельки, вечером — макури, а это юкола, вяленая рыба. И так у всех моих соплеменников.

В этом году, конечно, у нас все сложно, рыбы в реке было мало, люди не успели наловить, не успели сделать заготовки. В связи с этим я не знаю, как мы будем обходиться зимой. В Хабаровском крае действует программа «Доступная рыба», в рамках которой продукция местных предприятий поступает на полки магазинов, но это касается только городов, в селах рыбы в магазинах вы не найдете, ее туда просто не завозят. Хотя, возможно, в этом году что-то и поменяется.

А вообще, рыба держит нас. У нас крепкие села, люди не бегут в большие города, остаются жить у Амура, потому что река кормит. Так повелось поколениями.

Справка «КМНСОЮЗ-NEWS»

ФИО: Марина Андусовна Одзял

Регион: Хабаровский край, Ульчский район

Должность: руководитель Ассоциации коренных малочисленных народов Севера Ульчского района Хабаровского края, член исполкома Ассоциации преподавателей родного языка и литературы коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока.

«КМНСОЮЗ-NEWS»